– Я там видел пушки и миномёты, это они сейчас молотили по нашим. Вот бы их ночью прищучить, а, Киррлис? – торопливо произнёс Паша, как только мы с ним вернули себе человеческий облик.
– Погоди, дай дух перевести и мысли в кучу собрать, – ответил я и зябко повёл плечами.
Тот смолк, а спустя примерно десять секунд тихо спросил:
– Может, чайку горячего с травками? Плащ-палатки накину на ветки, чтобы огня никто не увидел в темноте, а дым… тут дымом всё пропахло, наш не заметят. Веток сухих хватает, уж на котелок воды наберу точно.
– Давай, – кивнул я и опять поёжился.
Смерть. Смерть. Смерть.
Везде, где я летал, чувствовалось дыхание смерти. А я только сравнительно недавно вернулся в норму после акции в Витебске. Кое-какие шаги я предпринял, чтобы частично нивелировать воздействие некроэнергетики на своё искалеченное тонкое тело. Но их может не хватить в этом месте, где давление куда как выше, чем было в оккупированном городе.
– Киррлис, готово, – отвлёк меня от размышлений сокол.
– Что? – встряхнулся я, потом увидел крошечный костерок, дымящийся котелок и протягиваемую мне кружку, парящую ароматным паром.
– Заснул? – хмыкнул он.
– Задумался, – ответил я ему, забирая кружку.
– О немцах?
– Ага. Думаю, откуда начать их бить. Мы видели недалеко отсюда в карьерах и за рощей позиции артиллерии. Вот хочу ночью туда наведаться, прибить расчёты и испортить орудия с миномётами.
– Обеими руками голосую, – парень поднял руки верх. Когда опустил их, то добавил. – А я обратил внимание на кое-что ещё. Вот смотри, – он взял тонкий прутик и принялся быстро чертить схематический рисунок на снегу, – здесь река, тут проходит плацдарм, немецкие позиции, а здесь ГРЭС. Тут два карьера, ещё один с другой стороны, роща. Батареи тут, тут и тут. А вот здесь, – он одним росчерком нарисовал кружок в стороне от позиций, – стоит посёлок, полный немцев. Возле одного дома я видел три легковушки, легкий грузовик с раздвижной антенной и броневик с рамочной. А ещё над крыльцом висел большой флаг.
– Командование?
– Ага, ихний штаб, – резко кивнул он. – И штаб минимум полковой, а то и дивизии. Представляешь, как там можно поживиться и каких жирных карасей прибить? Эх, жаль, что мы вытащить парочку пленников не можем оттуда. Или?..
– Нет, Паш, не можем. Тащить их далеко, не успеем за ночь выйти за линию фронта. Да и амулеты раньше разрядятся и нас увидят.
– Ну и чёрт с ними, – махнул он рукой. – Убитые полковники и генералы тоже хорошо.
После первой кружки чая захотелось ещё одну и как следует поесть. Пришлось активировать маскировочный амулет и разводить полноценный костёр, чтобы согреться и быстро приготовить ужин.
Действовать решили уже этой ночью, посчитав, что успели достаточно рассмотреть во время полёта над немецкими позициями. А завтра займёмся поиском русских военачальников, которым передадим мои амулеты, пакет с предложением о союзничестве и те документы, которые возьмём в немецком штабе.
Мы выбрали первыми для удара немецкие миномёты в карьере на левом фланге красноармейского плацдарма. Здесь был создан чуть ли не крошечный городок из двух блиндажей, землянок и большой палатки, окружённой с трёх сторон валами высотой в полтора человеческих ростов. Там же расположилась большая поленница, и стояли десять миномётов, накрытых брезентом. В самом конце карьера имелся ровик, полный ящиков и ящичков с боеприпасами. От снега мины защищал брезент на жердях. Рядом с миномётами стояли двое часовых, ещё один охранял склад и один бродил вокруг жилищ. Ни один из них не услышал шорох птичьих крыльев. А обращение в человека прошло бесшумно.
– Как поступим? С кого начнём? – прошептал Паша мне на ухо. – С палатки? Блиндажей?
– С часовых. Потом миномёты я испорчу. Расчёты трогать не будем, если не вылезут наружу.