– Нужно зенитку поставить на нашу башню, – сказал Прохор, подразумевая логово оборотней. – Только маленькую, а то крыша может не выдержать отдачу.
– Эту маленькую ещё нужно найти.
– На вокзале в Лепеле стоят несколько штук.
– Где Лепель, а где мы, – покачал головой Струков. – Видел я их. На санях такие не утащишь.
– Было бы желание, – не сдавался беролак, – и на горбу можно утащить.
– Да ну тебя. И вообще, об этом раньше нужно было думать, а не когда жареный петух клюнул.
– Точно, точно, – поддержал сокола Иван Есин.
– Лорд…
– Всё потом, – не дал я договорить Прохору. – На будущее скажу, что буду рад разумной инициативе. А то мне со всем одному не справиться. Но каждый такой серьёзный шаг сначала обговорите со мной.
– Я понял, – серьёзно кивнул беролак. Его аура расцвела множеством эмоций – радость, предвкушение, принятие твёрдого решения (даже догадываюсь какое), надежда. – Положись на меня, лорд.
На наше счастье немцы решили отбомбиться по квадратам рядом с посадочной полосой, куда садились захваченные самолёты. Три девятки бомбардировщиков друг за другом вывалили свой смертоносный груз на ни в чём неповинные деревья. Последние три самолёта отбомбились с большой высоты. Почему так поступили – это я узнал после того, как землю встряхнули заряды огромной мощности. С деревьев, росших на границе лагеря, со стороны разбомблённых квадратов, осыпался снег. И, вроде бы, их кроны приняли на себя какую-то часть осколков. Но, может, показалось? Там же пара километров будет, не меньше. Неужели взрывчатка способна при взрыве так далеко забрасывать части бомбы?
– Ого, да ни черта ж себе! – присвистнул один из оборотней. – Да там пять тонн жахнуло?!
– Тонна, не больше, – просветил беролака Струков, единственный опытный лётчик среди нас. – Но такой бомбы за глаза хватит для нашего лагеря, Киррлис. У нас здесь всё открыто.
– Сам уже понял, – пробормотал я. Честно признаюсь, что не подозревал, насколько мощные алхимические заряды научились делать на Земле. Пожалуй, попади под такую штуку архимаг, и тот, как минимум, получит тяжёлые раны и будет выведен из строя. Или погибнет на месте. – «Хотя, нет, архимага так просто не свалить, но какому-нибудь магистру достанется по полной».
Четыре немецких самолёта, набирая высоту после сброса бомб, пролетели невысоко и недалеко от боевой башни с расчётом. Я её изначально установил на самой границе лагеря со стороны посадочной полосы. Ведь именно там крутились немецкие разведчики. И сейчас мои зенитчики показали себя во всей красе. На самом пределе возможностей своего оружия они дотянулись до врагов. У двух бомбардировщиков после попадания дротиков мгновенно задымились двигатели, после чего самолёты камнем рухнули на землю. У третьего отказал лишь правый двигатель, что позволило пилоту удержать машину в воздухе и увести её из зоны обстрела. Четвёртый успел проскочить опасную территорию, пока мои подчинённые перезаряжали зенитную установку.
– Фриц, ты выглядишь так, будто тебя списали в тыловые крысы. Неужели ты меньше всего нарубил дровишек в лесу, гоняя лесных бандитов? – весело крикнул своему приятелю один лейтенант из службы аэродромного обеспечения. – Эй, ты чего? Что не так я сказал?
Названный Фрицем обжёг его злым взглядом. Он молча достал пачку сигарет, вытряхнул одну, сунул в губы, убрал пачку обратно и несколько раз щёлкнул зажигалкой. И только выпустив первую струю сизого табачного дыма, он с раздражением ответил:
– Дровишки, да? Хочешь посмотреть, что за щепки летели, пока я их рубил?
– Хм?
– Райх! Принеси тот мешок, который приготовили для эсдэшников! – крикнул лётчик, повернув голову в сторону блиндажа на лётном поле. Дымок, тянувшийся из жестяной ржавой трубы, выходившей из стены сбоку от входа, сообщал, что в нём или живут, или несут службу. На улицу выглянул ещё один лётчик, моложе Фрица на несколько лет.
– Он же опечатан, – напомнил он.
– Да дьявол с той печатью. Ещё раз её поставишь, – отмахнулся от этих слов Фриц.
– Сам поставишь в таком случае. Я разбираться с крысами не хочу. Ещё премии лишат и в личное дело замечание внесут, – недовольно произнёс тот и на пару минут скрылся в блиндаже. Когда появился вновь, то держал в руке узкий и длинный свёрток из толстого брезента. Вещь была перевязана несколько раз тонким ремешком, на котором висел свинцовый кругляш пломбы с вытесненным с одной стороны германским орлом. Без какого-либо пиетета перед печатью, Фриц ножом сковырнул её, развязал ремешок и вытащил из узла два коротких металлических копья.