Сделав своё кровавое дело, волки спрыгнули с мертвецов на землю, где обратились в людей. С небольшим запозданием их примеру последовал зверь, который отвлекал внимание патрульных. Двое из них носили ушанки, ватные штаны с сапогами и бушлаты из перешитой и утеплённой немецкой шинели. Третий красовался в немецком зимнем лётном комбинезоне и унтах. У всех троих за спиной висели МП-38, на одном бедре подсумок с магазинами для них, на другом по две гранаты на длинных рукоятках.
– Вот же гадость какая, – один из убийц вытер шерстяной трёхпалой рукавицей свой окровавленный рот. – Самое противное – приятный вкус, тьфу.
– Потом пожалуешься. Хватай оружие, подсумки и тащи к нашим, а мы с Егоркой дальше пойдём, – ответил ему тот, кто рвал горло немцам вместе с ним.
– Да я не жалуюсь, я так, просто.
Пятнадцать оборотней в это время зачищали комендатуру и казармы с полицейскими из числа белорусских ренегатов. Особой дисциплиной эта категория предателей не отличалась, почти все на сон грядущий принимали на грудь самогон. То ли для крепкого сна, чтобы не мучили кошмары, то ли с целью заглушить страх. Самым главным из них был страх попасть в руки партизанам, засевших в краю лесов, болот и озёр на северо-востоке от города. Этот отряд даже немцев не так «любил», как полицейских. Попасть живыми им в руки означало мучительно распрощаться с жизнью. Ходили слухи, что партизаны при выборе за кем пуститься в погоню по следам, всегда шли за полицейскими, оставляя немцев. По крайней мере, отряды оккупантов частенько выходили из патрулей живыми, пусть и с потерями. А вот полицейские отряды гибли почти всегда. Из двадцати групп, патрулирующих леса, двенадцать пропали без вести, ещё четыре были найдены в виде трупов без оружия и верхней одежды. По слухам, один отряд полицейских дезертировал, когда им приказали отправляться в те края и искать партизан. Ещё ходили слухи, что те немецкие отряды, где проводниками у них были ренегаты, несли большие потери или гибли в полном составе.
За два часа небольшой Лепель был очищен от патрулей, немецкие посты вырезаны, несколько зданий, где находились крупные силы местной полиции и оккупантов, зачищены (полицейская казарма) или заблокированы. Оставались без пригляда лишь те немцы, которые жили по квартирам, и таких было немало. Но тут у Кулебякина просто не хватало сил. Впрочем, вряд ли у «квартирантов» хватит духа ударить в спину его бойцам. В основном это были штабные да тыловые, ещё сотрудники гражданских либо полувоенных служб.
Оборотни обладали не просто чутьём и инстинктами, но и воинским мастерством, заложенным в их кровь неведомыми создателями. И было всё равно, с чем они шли в бой – с мечами или ружьями, магией или сражались голыми руками. В бою их связывали незримые нити, а матёрые оборотни были вожаками, которые чувствовали каждого члена своей стаи, даже если они были в человеческом обличии. Я бы создал свою дружину только из них, не став строить Зал воинов, если бы не излишняя кровожадность созданий. Пока идёт война, я всегда найду куда её, так сказать, пристроить. Но что делать потом? На Земле с бандами, таящимися в лесах, дела обстоят плохо, ну или хорошо, тут с какой стороны посмотреть. То есть, даже разбойники меня не «выручат». Ещё можно оборотней отдавать как наёмников, так как тех же пограничных стычек хватает, тайных акций за границей и так далее. Но не отпускать же мне в те края всю дружину? Так что, без обычных солдат мне не обойтись никак, хоть часть их будет уступать в мастерстве оборотням.
Хм, отвлёкся.
Несмотря на отличное начало и всего несколько прозвучавших выстрелов (не все патрули удалось вырезать по-тихому), ворваться в казармы, куда заселили недавно прибывшие батальоны, не вышло. Там кто-то поднял тревогу в тот самый миг, когда здание было окружено и к окнам подобрались первые бойцы из числа оборотней.