Когда последняя заготовленная бомба встала на место, соколы вернулись к волколакам.
– Ну, как? – тут же набросились те на них с вопросами.
– Все до последнего заминировали, ещё и на бочки с бензином хватило. Часа через полтора первые заряды рванут.
– Есть время для перекуса, – тут же заявил старший среди волколаков. – Мы решили одни не есть, вас ждали.
Метаболизм у оборотней был очень высоким. Находясь в своей второй ипостаси, они сжигали энергию, словно уголь в топке паровоза. Причём у пернатых метаболизм был даже сильнее, чем у их товарищей с серой шкурой.
– Поддерживаю, – довольным тоном сказал Терешков, следом чуть виновато добавил. – Только у нас сладкий чай и бутерброды с древесным мясом. Сами знаете, что много груза мы с собой брать не можем. А вяленое мясо весит немного.
– У нас на всех хватит, – успокаивающе махнул рукой в ответ старший волколак.
– Ну, поснедаем, чем бог послал, – за ним произнёс другой волколак и стал выкладывать из ранца съестные припасы. А бог в лице партизанского повара им послал варёный картофель, тонкие ломти жареной кабанятины, варёные куриные яйца, свежий хлеб их смеси ржаной и пшеничной муки. Во флягах плескался сладкий крепкий чай. Вообще, сахар в питье через некоторое время вызывает жажду. Потому сладкий чай для долгих рейдов плох. Но с другой стороны – это дополнительный источник энергии, которой оборотням требовалось куда больше, чем обычным людям. А жажду можно и снегом заглушить, хотя он утоляет её в несколько раз хуже простой воды. Дополнительно к напитку в качестве десерта шёл трофейный шоколад. И питьё, и продукты были горячими благодаря амулетам, которыми снабдил лорд своих людей.
Оборотни неторопливо и с аппетитом поели, умяв все припасы до последней крошки. И потом около сорока минут ждали того момента, когда сработает первая закладка.
И вот он – долгожданный взрыв!
На удивление грохнуло несильно. Или просто партизаны находились достаточно далеко от аэродрома. Зато следом заверещали несколько ручных и электрических сирен, да так громко, что от их резкого и неприятного звука все полуэльфы скривились, будто от зубной боли. Соколы обернулись в птиц, долетели до аэродрома и стали кружить над ним в паре сотен метров. Волколаки в зверином образе подобрались и того ближе, закопавшись в слежавшийся снег всего в нескольких десятках метрах от колючей проволоки.
Уже скоро раздался второй взрыв, третий, четвёртый…
А потом грохнуло в районе цистерн с топливом. Миг спустя там родился огненный шар, который взлетел высоко вверх, превратившись в багрово-оранжевый одуванчик на чёрной ножке. Горящим топливом накрыло пожарный грузовик с расчётом, оказавшегося слишком близко от места взрыва. Досталось и ближайшим патрульным.
Пауль после того, как его и напарника сменила следующая пара караульных, так и не заснул. В груди поселилось непонятное чувство, не то страх, не то раздражение на кого-то, не то дурное предчувствие. И когда за стенами казармы раздались взрывы и заорали сирены, он подумал:
«Я так и знал».
При этом даже толком не мог сформулировать, что же он под этим подразумевает. Слетев с койки, он стал торопливо натягивать форму, про себя надеясь успеть поймать напарника для серьёзного разговора до того, как тот совершить какой-нибудь необдуманный поступок. Его он нашёл уже на улице. Юнец стоял с винтовкой рядом с вышкой в тридцати метрах от казармы и смотрел на поднимающуюся огненную «шапку» там, где хранились запасы топлива на аэродроме. Если бы не требования безопасности, которые регулировали расположение такой опасной матбазы, то волна горящего бензина с лёгкостью накрыла бы половину самолётов и жильё лётчиков с аэродромной обслугой, в том числе и батальоном охраны.
– Пауль, я же говорил, что видел там птицу, – дрожащим голосом произнёс он. – Я же говорил… надо было сообщить про неё. Ведь лётчики говорили про птиц…
Мужчина схватил паренька за ворот шинели и потащил в сторону, подальше от боевых товарищей, чужих ушей и языков, которые могут потом донести их разговор тем, кому его знать совершенно не нужно.
– Слушай, ты, – прошипел он ему в лицо, – заткнись, понял меня? Если ты скажешь кому-то, что видел что-то странное перед взрывами и не доложил, то ты уже не отделаешься фронтом. Нет, тебя трибунал поставит к стенке, как свинью приговорит к бойне. Хочешь встать перед расстрельным отделением, ну, отвечай?
– Н-нет.
– И ещё запомни вот что, – напоследок добавил портной из Брилона. – Если проболтаешься, то я буду отрицать все твои заявления. Мне ты во время дежурства ничего не говорил, вёл себя, как замороженный сопляк, а я ничего не видел и не слышал, – после чего отпустил шинель юнца.