— Всё зависит… — начал было говорить генерал — майор, но поймал недовольный взгляд хозяина кабинета и быстро произнёс. — В месте предполагаемого удара местность абсолютно не пригодна для танкового наступления.
— Товарищи Молотов и Жуков сейчас лично присутствуют на испытаниях, совмещённых с учениями, — взял слово Берия. — Уже завтра они предоставят всю информацию и поделятся личным мнением.
Остатки двух стрелковых полков были сведены в три батальона. Но в реальности красноармейцев набралось на слегка раздутый стрелковый батальон полного состава военного времени.
— Что там дают, не знаешь, Кузьма? — тихо спросил у приятеля Олег Коваль. Они были единственными, кто остался живым и оказался в строю из отдельного батальона охраны НКВД, принявшего бой летом прошлого года в Белоруссии и откатившегося до самой Москвы. Осенью батальон был зачислен в состав тридцать девятого полка НКВД, от которого к весне сорок второго года осталось активных штыков двести с небольшим. И это несмотря на то, что в декабре сорок первого полк отводился для пополнения личным составом и матобеспечения.
— Ребята гуторят, что какие-то медальоны на руку дают.
— Смертники?
— Не знаю, — пожал плечами тот. — Подождём. Скоро сами всё узнаем.
— Подождём… — согласился с ним Олег.
Спустя десять минут приятели получили по короткому и узкому брезентовому ремешку с медной круглой пластиной, который следовало застегнуть на любом запястье. Пластина была самой, что ни на есть тривиальной. Без узоров, размером с царский пятак и толщиной миллиметра полтора. Сбоку на ней имелась крупная треугольная зазубрина.
— Острая, за-араза, — выругался Кузьма, когда проткнул себе палец об неё. — И торчит, как специально, чтобы руку резать. Вот же люди — вредители, скажи, Олег? Не могли её срезать к чёртовой бабушке, что ли?
— Может, и специально, — ответил ему Олег. — У меня тоже есть эта ерундовина. Земеля, у тебя медальон ровный или тоже с иголкой? — Коваль дёрнул за рукав ватника ближайшего красноармейца, который также получил ремешок с медяшкой.
— Ага, есть, собака эта. Я её уже загнул от греха подальше о ствол винтаря, — ответил тот. — И вам советую, а то и рукав порвёт, и руку до кровей раздерёт.
— Загнём? — вопросительно посмотрел на товарища Кузьма, когда они отошли от бойца, давшего им не то нужный, не то вредный совет.
Олег на несколько секунд задумался, тронул осторожно зазубрину, потом отрицательно мотнул головой:
— Погодим с этим. Если у многих она есть, то её оставили не просто так.
— Мог штамп быть с браком и только на нём рубили эти кругляки, потому и похожи они.
— Мог, — согласился с ним Коваль. — Но лучше подождём.
Прошло ещё не меньше двадцати минут, пока амулеты не были розданы всему личному составу батальонов. Всё это время бойцы стояли в строю, про себя, а кто и шёпотом кляня мороз и стылый ветер, выдувающий крохи тепла из-под шинелей и ватников. Потом ещё прошло полчаса, пока перед строем не вышли несколько старших командиров. Один из них с полковничьими «шпалами» зычно крикнул:
— Здравствуйте, товарищи красноармейцы!..
Над окопами пронеслась зелёная ракета, миг спустя слева и справа в хмурое весеннее небо взлетели ещё несколько таких же. Проследив за ними взглядом, Коваль дёрнул рукав шинели вверх, открывая ремешок с медной пластиной, сжал зубы и провёл мизинцем по зазубрине, затем растёр каплю крови по ней. Рядом, не удержавшись от крепкого словца, повторил ту же процедуру Кузьма. Тот полковник, выступивший перед батальоном чуть больше часа назад, несколько раз предупредил о необходимости данной процедуры. Заодно, будто точно зная, приказал всем «хитромудрым» разогнуть зазубрину, кто её согнул или приготовить нож, либо бритву, чтобы порезать палец и капнуть кровью на пластину. Также предупредил, что каждый решивший схитрить, например, попросив товарища измазать заодно и своей кровушкой чужую медную пластину, попадёт на «губу» уже сегодня, а дальше его судьбу будет решать трибунал.
— Интересно, а как они узнают, что это моя кровь, а не твоя? — тихо спросил Кузьма.
— Вроде же кровь у каждого человека своя, группы там, что ли, какие-то, — ответил ему Олег, сунув проколотый мизинец в рот.
— Это ж проверка нужна.
— Нужна. Забыл, что после учений медяшки нужно будет сдать назад, а потерявшие их отправятся под трибунал?
— Такое разве забудешь, — вздохнул Кузьма. — И для чего они вообще нужны? — он с недоумением и толикой раздражения посмотрел на вещь на своём правом запястье. Левое уже было занято карманными «кировскими» часами, переделанными в наручный вариант.