— Я Киррлис, мне здесь назначена встреча с майором Телегиным или полковником Спициным, если майора не окажется на месте.
— Документы! — потребовал тот.
— Нету.
— Но… — нахмурился тот, потом запнулся и немного другим тоном сказал. — Понятно. Здесь мы ждём вас, товарищ Киррлис. Пойдёмте, — он покосился на трофейные автоматы, висевшие за спинами волколаков, на пистолетные кобуры у них на ремнях и кинжалы. Наверное, так и хотел приказать сдать оружие, но инструкции, которые ему должны были дать перед нашей встречей, победили желания. Или внутренним чутьём понял, что никто ему даже иголку не отдаст. А своими требованиями он только разожжёт на ровном месте конфликт.
— Машину бы пригнали, — пробурчал Струков. — За минуту бы добрались, а так будем не меньше десяти грязь месить.
— Нельзя, маскировка нарушится. На дороге следы не так бросаются в глаза, как на этом поле. А немецкие самолёты уже пролетали сегодня поблизости, — ответил ему лейтенант. — Лучше десять минут потерпим, а потом почистим сапоги, чем так рисковать.
— Да я так, мне-то не тяжело идти, я про вас подумал.
— И нам не тяжело, — чуть резковато по сравнению с предыдущим тоном откликнулся лейтенант. Наверное, не понравилась ему чужая жалость.
Провели нас в самый центр лагеря, где стояли несколько больших палаток, выкрашенных в белый цвет и дополнительно укрытых под маскировочной зимней сетью, натянутой на высоких жердях. Под такими же укрытиями стояла боевая техника, пушки, миномёты и крупнокалиберные пулемёты. С воздуха рассмотреть лагерь благодаря подобной маскировке почти невозможно. На такое способен лишь кто-то вроде меня и моих соратников, обладающих соколиным зрением или магическими вещицами. Все встречаемые на пути бойцы с интересом смотрели на нас. Наверное, гадали кого видят, ведь от них мы разительно отличались одеждой и оружием. До линии фронта отсюда было несколько десятков километров, и потому встретить кого-то с трофейными автоматами и пистолетами — это редкость.
— Подождите, пожалуйста, здесь, — вежливо обратился ко мне Доркин. — Мне нужно доложить.
— Хорошо.
Лейтенант скрылся внутри палатки, рядом с которой наша группа остановилась. Отсутствовал он меньше минуты.
— Проходите, ваш ждут, — сообщил он, когда вернулся обратно на улицу. Обратно в палатку с нами он не пошёл, оставшись со своими бойцами снаружи. Внутри палатка была разделена на три части брезентовыми пологами. В первой стояла печь, возле которой лежали кучкой дрова, да пара столов из досок и лавка. Здесь же находились двое солдат, один сильно в возрасте, второму недавно стукнуло двадцать.
— Туда, — указал старший из них на следующую «комнату», проход которой прикрывался солдатской плащ-палаткой.
Я ожидал, что увижу не меньше десяти человек, командиров, до которых доведу некоторые нюансы будущего, эм-м, скажем так, десанта в Витебск. Но оказалось, что в палатке меня ждали только те, о ком сообщил Озеров. Майор и полковник. Кстати, позже меня Струков просветил, что Телегин служит в НКВД и его звание равнялось армейскому генералу. Майор был среднего роста, но широк в плечах, полностью лыс, зато обладал густыми чёрными усами на верхней губе и кустистыми бровями. Спицын возвышался над ним почти на голову, был сухощав, с полностью седыми висками, короткими волосами с небольшой проседью и гладко выбрит. Обоим мужчинам далеко за сорок лет. Майор и вовсе вот-вот должен отметить полувековой юбилей.
— Товарищ Киррлис? — посмотрел на меня энкавэдэшник. — Рад познакомиться. И с вами, товарищи.
Он пожал руку сначала мне, потом моим оборотням.
— Сейчас должен подойти дивизионный комиссар Рохлин, за ним я уже отослал бойца. Тогда и начнём серьёзный разговор, а пока, может, по чайку? Есть шоколад, печенье, конфеты, колбаса и хлеб. Шоколад очень хороший, наш, а не какая-то фашистская подделка.
— Не откажемся от чая, — за всех ответил я. — Я попробую шоколад.
Два больших чайника с кипятком принёс пожилой солдат, которого я видел при входе в палатку. Его напарник следом занёс поднос со стаканами в металлических серебристых подстаканниках. Я отдал предпочтение шоколаду, как и комиссар. Полковник вообще от чая отказался. Судя по ауре, он был предельно взволнован, хотя внешне это никак не проявлялось, разве что за всё время произнёс несколько коротких фраз, предпочитая молчать и внимательно рассматривать нашу группу. Оборотни налегли на колбасу, быстро смолотив одно кольцо и начав второе, последнее.
Комиссар появился минут через десять после моего входа в палатку. Это был уже немолодой человек с полностью седой головой. Высокого роста, очень худой и слегка сутулый, во время ходьбы он опирался на трость, сделанную из алюминиевой трубки, с резиновым основанием и деревянной лакированной ручкой. Взгляд у него был ясный и внимательный.