— Приклад паршивый, — сказал фельдфебель, осматривающий оружие рядом с ним. — Тут бы нормальную рукоятку, а не вот это.
— Зато хват за цевьё удобный, а то с этим тридцать восьмым вечно перекос случается, если в запале взяться за магазин, — принялся защищать «шмайссер» бывший служащий военной полиции.
Их спор остановил инструктор, который несколькими громкими словами привлёк к себе внимание групп. Следующие полтора часа они слушали, повторяли услышанное, разбирали и собирали оружие, совершали с ним упражнения по холостой изготовке к бою. После их погрузили в тентованные грузовики и отвезли практически к литовской границе на закрытое стрельбище на территории бывшей советской части. Там они до самой темноты стреляли, стреляли, стреляли. Здесь им пришлось провести ещё трое суток. Первые прошли также на стрельбище. А затем их вывезли в густой лес, где они демонстрировали свои навыки следопытов и разведчиков. Нет, их не учили, как правильно передвигаться по нему. В этом солдаты могли сами дать сто очков форы любому инструктору. Здесь группы наскоро проходили боевое слаживание, оценивая то, на что способен товарищ слева или справа. Как он ведёт себя, не зарывается ли или наоборот, не осторожничает ли, подводя весь отряд. Заодно солдаты оценили эффективность нового оружия, его «характер». И здесь же посмотрели на работу лозоходцев.
— После нас здесь трава теперь расти не станет, — весело произнёс Александр Лодзе, оказавшийся неунывающим парнем. Казалось, что даже известие о собственной смерти не сумеет его расстроить.
— Ага, это точно, — поддержал его один из шутце группы. — Сюда теперь зачастят табачники и торговцы специями.
В своей речи солдаты подразумевали то, что в ходе учений им пришлось потратить уйму специальной смеси, основу которой составлял жгучий красный перец и мелко молотый табак. Спецгруппам предстояло прятаться в тех местах, где гуляли люди-волки. Шанс, что их удастся обмануть при помощи подобной уловки был невелик, но всё-таки он существовал. И отбрасывать его никто не желал. Ведь это был и шанс на жизнь.
И вот настал тот день, когда группы вошли в страшный лес. Это случилось перед самым рассветом, чтобы снизить риски обнаружения со стороны вражеских наблюдателей. Также стоило соблюсти секретность и среди своих, где могли найтись вражеские агенты или сочувствующие врагу.
Семь групп разбросали от пересечения дорог Лепель-Полоцк-Витебск до Лепеля. Им вменялось провести не столько разведку, сколько испытать работу лозоходцев в боевых условиях.
Каждый в группе обер-лейтенанта был одет в чистую одежду и нательное бельё, которые не просто постирали, а отмачивали сутки в ручье, чтобы удалить любые запахи. Солдаты вымылись и сбрили все волосы на теле. Включая и шевелюру. Оружие несколько раз протёрли ветошью, удаляя смазку. А затем ещё раз тряпицами со специальным составом.
Удалившись на пару километров от дороги, группа остановилась. Двое встали в охранение, прочие стали аккуратно обдирать хвою с елей после чего растирали ту в ладонях и потом втирали в одежду. На сапоги натянули специальные мешочки, которые будут смазывать отпечатки подошв, превращая рубчатые следы в нечто бесформенное, дополнительно сыпанув внутрь них по горсти хвои. Было бы лето, то нашли бы муравейник, разорили его и заменили бы муравьями еловые иголки. Муравьями весь лес истоптан. Их запах не вызывает тревоги ни у кого. При этом кислота, выделяемая ими при укусах, перебивает многие ароматы.
— Ещё бы дымком можжевельным вчера с вечера стоило б окурить одежду и оружие. Да где ж его тут взять, — посетовал вполголоса Фридрих.
— Они не чистые звери, если всё правда, что говорят про вервольфов в этих лесах, — также тихо произнёс Густав. — Для них дым может стать сигналом опасности.
— Лучше бы разбомбили бы тут всё, — высказал своё мнение Ян.
— Пробовали, но без результата. А потом сами лётчики стали отказываться летать на бомбёжки из-за огромных потерь и странных событий. Не помогало и то, что часть таких отказников отправили кого под трибунал, кого в штрафники.
— А я слышал, что эти круглоголовые из аненербе хотят подружиться с местной нечистью. Вроде как сам фюрер запретил бомбить лес, чтобы не повредить что-то важное, — сказал один из рядовых.
— Ты лучше молчи, Фриц, — одёрнул его командир группы. — Здесь-то все свои. Но если забудешься и скажешь подобное после возвращения, то я за твою жизнь и пфеннига не дам.