Стремительность наступления снижалась по мере того, как истощались амулеты, расходовались боеприпасы и уходили силы у солдат. К наступлению темноты в Кёнигсберге оставались несколько десятков точек, где продолжали сопротивляться гитлеровцы. Зарево от пожарищ в разных концах города освещали небо. Союзники закрепились на взятых рубежах и встали на отдых. Сейчас пришло время моих дружинников, для которых ночная тьма не была преградой. Пополнив боеприпасы, заменив амулеты и выпив зелья, они разбились на крошечные группы по три-четыре-пять бойцов и ушли выкуривать фашистов из домов и подвалов.
— Лорд, сообщение от командора Смишина, — подал голос радист.
— Что там?
— Половина задач уже выполнена. Земландский полуостров практически взят. Побережье от самого Мемеля до Тигенхофа плотно контролируется нами, но местами немцы ещё обороняются, — стал диктовать он мне. — Ближе к границе на юге немцы несколько раз теснили советские части из военнопленных, но их с воздуха грифоны обрабатывали и отгоняли назад. Там фронт стоит по линии Остероде, Алленштайна, Райна и Голдапа. Много озёр и речек, мешают нормальному продвижению и созданию плотной линии обороны, — перечисляя города, боец сверялся с бумажкой. — А самое главное — в Берлине восстание! Фашисты друг друга режут почём зря.
Это было ожидаемо. Окупились все траты и вся суета с вербовкой важных германских чиновников и командиров полков с дивизиями. Одни просто ничего не должны делать, другие — наоборот. Но итоговый результат был одинаковым — хаос и ослабление.
— Смишин ещё говорит, что завтра стоит ожидать самый сильный контрудар с запада в двух местах и один с юга. С воздуха наездники заметили сосредоточения вражеских сил в нескольких точках, — продолжил читать сообщение радист. — Ещё он говорит, что понадобится ваша помощь на одном из направлений.
— Нужно — сделаю, — ответил я ему. — Уточни, где и когда мне нужно быть.
Немцы ударили на рассвете, с ходу без артиллерийского налёта. За прошлый день и ночь они сумели подтянуть три дивизии и два танковых полка, которые сейчас бросили в бой. Авиационной поддержки у наступающих не было. За это нужно сказать спасибо наездникам на грифонах и соколам, которые держали над Восточной Пруссией своеобразный зонтик, не пуская на мои земли вражеские самолёты.
Самую крупную группировку немцы сосредоточили на юго-западе. В наступление должны были пойти две охранных, одна пехотная и одна моторизованная дивизия. Последние две имели сильно не полный штат, примерно две трети личного состава от требуемого. Моторизованная в своём составе имела два танковых батальона. Правда, машины не новые, в основном «тройки» и старые модели «четвёрок», которые с полукилометра легко дырявятся из зачарованных ПТР даже в лоб.
Немцы расположились очень кучно, чтобы с утра пойти в наступление сразу и единым валом, а не подтягивать полки издалека. Мне подобное только было на руку. Враги явно не знали, с кем имеют дело.
Я поднёс к губам передатчик и сказал:
— Начали!
После этого активировал первое заклинание Дикой огненной охоты. Таких в моей ауре в свёрнутом состоянии находилось целых четыре. Чары из высшей лиги, простому магу не по силам. Мощи в каждой столько, что этим «запасом» могу в одиночку уничтожить какой-нибудь город вроде Орши.
Заклинание выглядело так: огромный огненный шар диаметром не меньше трёх метров с десятками многометровых протуберанцев летел невысоко над землёй, а за ним, а также слева и справа летели такие же огненные шары поменьше, около метра в диаметре и числом под сотню. Температура каждого была такая, что молодая зелёная трава за много метров от пламенного сгустка высыхала и вспыхивала. Загорались деревья, если близко от них проносился кончик протуберанца.
Центральный шар был малым элементалем огня, малые шары — огненные духи.