Только подумал перевести дух, часок отдохнуть перед возращением в Белоруссию, где на мою голову обязательно свалится ушат с важными проблемами, решить которые необходимо вот прям сию минуту, как в мой кабинет в лазарете, где я уединился, ввалился Кирилл Луцкий.
— Тебе-то что нужно? — простонал я, борясь с желанием приказом отправить инженера с шилом в одном месте, пока он ещё не успел открыть рот.
— Лорд, дело важное, есть новые проекты, которые могут оказать огромное влияние на войну, — быстро сказал он. И следом чуть ли не умоляюще попросил. — Взгляните, а? Это займёт пять минут.
«Если бы пять минут. Всегда одно и тоже говорит, а потом пару часов приходится торчать и слушать то, в чём даже половины не понимаю», — вздохнул я про себя. — Ладно, пошли. Но только пять минут.
— Конечно, конечно! — обрадовался мужчина. — Все только вас и ждут.
«Тьфу, ну точно на два часа застряну», — мысленно плюнул я, услышав его «все».
В знакомом помещении, заваленном бумагами и заставленным обычными учебными и чертёжными досками с гномолюдскими стеклянными экранами, на которых можно было не только чертить, но и проводить сложные расчёты, меня ждали семь инженеров. Они не работали в одном здании и отвечали за разные направления, но прошлое, причём схожее во многом, свело их вместе.
— Приветствуем, Лорд! — хором произнесли они.
— Здравствуйте, — кивнул я и немедленно поинтересовался. — Ну, что тут у вас? Показывайте скорее, а то время не ждёт.
— Вот, — один из инженеров поманил к себе и не дожидаясь, когда я подойду, ткнул деревянной указкой в верхний лист на чертёжной доске, возле которой стоял. — Проект тяжёлого танка с передним расположением двигателя, с девяностопятимилимметровым орудием и всего тремя членами экипажа.
— Танк ваш? — уточнил я, подразумевая гномолюдов.
— Нет, Лорд, советский. Я с Ильёй, — он кивнул на одного из инженеров, который в ответ поднял на секунду руку, — до войны трудился в харьковском кабэ и занимался проектами тяжёлых танков. С одним из них был очень плотно связан, проект назвали а-сорок-четыре и он вышел из задачи по модернизации тэ-тридцать-четыре…
— Ближе к теме, — перебил я его, видя, как главный вопрос плавно уходит в далёкую предысторию, абсолютно ненужную.
— Да, да, конечно, — спохватился мужчина. — Так вот, мы с Ильёй в свободное время восстановили часть советской документации, а потом доработали под текущие возможности и с новым взглядом. После перерождения память стала фотографическая, и всплыли старые знания по желанию, потому и восстановить чертежи вышло легче лёгкого, — похвалился он, и следом постучал указкой по бумаге. Там был изображён танк с длинноствольным орудием и формой крайне нетипичной ни для советской танковой школы, ни для немецкой. Башня была сильно смещена назад и выглядела, как если бы куриное яйцо разрезали вдоль и одну половинку поставили на бронекорпус. Всего было три чертежа: в разрезе, боковая и лобовая проекция с кучей цифр. Башня вышла крупная, а вот корпус очень низким.
— На гусеницах? — немного удивился я, когда увидел ходовую часть проектного танка.
— Да, на них. Но мы можем сменить на шагающее шасси, только выйдет сложнее и дороже. Даже средний шагающий танк стоит в два с половиной раза дороже, чем этот.
— А разве уже разработанные гномолюдские шагающие танки не лучше?
— Лучше, конечно! Но этот танк можно предложить Советскому Союзу.
— А строить нам?
— Да, нам, — подтвердил он. — Не сейчас, правда, позже, когда будут цеха с тяжёлым машиностроением и центр модульного и копировального штампа.
— Что за копировальный центр? — заинтересовался я.
— Там полностью воспроизводится какой-нибудь узел техники. После чего он собирается в комплекте с другими узлами. У нашей техники модульная система, так что, таким способом можно собирать несколько разных типов техники. Отдельный центр МКШ можно будет выделить для этих танков, — он вновь ткнул указкой в чертёж.
— Советскому Союзу от меня только амулеты нужны.
— Уверяю тебя, Лорд, стоит показать нашим бывшим соотечественникам вот эту машину и пообещать хотя бы полсотни таких в месяц, как они ухватятся за неё всеми руками и ногами. Один такой танк стоит пяти кавэ, — вместо своего товарища мне ответил Луцкий. — Его броня на данный момент не по зубам ни одной противотанковой пушке на дистанции свыше двухсот метров. А лобовую не пробить и с пятидесяти. Зато наша машина может бить любую немецкую бронетехнику с километра и дальше.