Когда в десяти метрах перед Игнатом и Митькой возникло одно из чудовищ, Игнат приподнял ствол ружья и выстрелил тому в голову. Тяжелая пуля разнесла ту в клочья, оставив окровавленный огрызок из остатков нижней челюсти, части затылка и ошмётков плоти. Обезглавленное тело упало на спину и задёргалось на земле, принявшись извиваться, как перерубленный червяк или карась на сковородке.
Митька выстрелил в тварь из винтовки, дёрнул затвор, навёл оружие опять на неё… и большего сделать не успел, погибнув от когтей ещё одного чудовища, выскочившего сбоку. Оно же прикончило Игната, легко снеся тому голову с плеч взмахом когтистой руки.
Не выдержав удара, красноармейцы сначала стали спешно отступать, а потом и побежали, позабыв обо всём. Все, кто был крепче духом или засел в укреплённых огневых точках, куда не было хода тварям, сражались до последнего. И все погибли, никого не осталось. Одни от когтей, другие от гранат, взрывчатки или огнемётов гитлеровцев, которые шли следом за чудовищами и занимали советские позиции, добивая последние очаги сопротивления.
Уже час спустя Александр Васильевич Василевский докладывал срочные новости лично Сталину в его кабинете.
— Мы практически потеряли Воронеж, товарищ Сталин, — ровным тоном доложил он. — Немцы использовали несколько тысяч неуязвимых созданий, которые снесли наши передовые линии на левобережной части города. Потом ударили сами. Сейчас в городе осталось несколько наших очагов обороны, но продержатся они недолго. Резервы брошены в бой, но, — невольно Василевский сделал паузу, — но немцы успели закрепиться, дополнительно их поддерживает авиация. Также они используют свои новейшие тяжёлые танки и самоходки, против которых бессильна большая часть наших противотанковых орудий. Против них стоят сорок третий и девяносто шестой мехкорпуса и сто тридцать седьмая танковая дивизия. Но силы неравны, товарищ Сталин. И в первую очередь из-за превосходства вражеской авиации, повторюсь.
— А наша авиация что делает?
— Её не хватает. Ещё этой ночью на двух наших складах с авиационным топливом и боеприпасами произошли диверсии, лишившие ближайшие полки горючего и бомб. Немцы же смогли тайно от нашей разведки перенести свои бомбардировщики и истребители к Воронежу. Точно также поступили с бронетехникой и артиллерией.
— То есть, их удар случился для нас нэожиданным и чувствительным, — медленно произнёс Сталин.
— Да, — резко кивнул головой Василевский.
— Это очэнь плохо.
Едва только из его кабинета вышел один докладчик, как на пороге появился другой. Им был Берия.
— Товарищ Бэрия, у вас-то хоть есть хорошие новости?
— Скорее наоборот, — ответил он. — Авиаразведчик смог заснять ещё несколько крупных отрядов тех существ, которые нанесли первый удар. Их около тысячи по самым примерным подсчётам. Предположительно немцы их выпустят ночью, чтобы окончательно прорвать нашу оборону. В небе над Воронежем господствует вражеская авиация. Немецкие истребители дежурят постоянно, ни на минуту не исчезая.
— До ночи ещё есть врэмя, так? Подтяните резервы, другие бомбардировочные полки, истрэбительные. Пусть они уничтожат чудовищ.
— Это уже делается, подкрепления идут к городу. Но вряд ли немцы оставят своих тварей там, где их засёк наш разведчик. А новых разведсведений получить не удаётся, все наши самолёты сбиваются или отгоняются.
— Я понимаю, что это лучше спросить у Фитина, но как так случилось, что мы пропустили такую подготовку со стороны нэмцев?
— Я уверен, что тут не обошлось без магии. Тем более что немцы вели отвлекающую активность в Севастополе. Мы и сами думали, что они решат в первую очередь уничтожить наш плацдарм там, чтобы получить полный контроль над Крымом, — Берия помедлил и добавил. — И, возможно, не обошлось без предательства. Среди высших командиров сидит немецкий агент, имеющий доступ к секретной информации, а также влиять на неё.