— Полчаса, — повторил Белов за мной и недовольно поджал губы. — Долго. Немцы успеют прийти в себя и атака сорвётся.
— Вы не отменили наступление?
— Есть резервы. И не всех бойцов фашисты вывели из строя. Но не вижу смысла слать их в огонь.
Тут в наш разговор вмешался главный дивизионный разведчик.
— А можно изобразить ещё раз такие же облака над соседними позициями немцев? Только без огненных сгустков, — произнёс он.
— Хотите заставить их бросить окопы от страха, чтобы ваши бойцы без проблем их заняли? — догадался я.
— Да.
— Могу. Но это займёт определённое время.
— Сколько?
Я пожал плечами, прикинул свои возможности и озвучил срок:
— Где-то час, это самое меньшее.
— Устраивает, — вмешался в беседу Белов, до этого внимательно слушающий нас. — Сделаете, товарищ Киррлис?
Его желание достичь моими усилиями того, что задумывалось советским командованием изначально, читалось легко. С одной стороны, сейчас меня хотели банально использовать в своих целях, получив сверх того, что я уже им дал и обещал. С другой же, я пришёл сюда ради того, чтобы не только проверить ритуал в действии, но и дать своим русским союзникам, так сказать, местную победу. Потому не стоило оставлять дело наполовину сделанным из-за выходки гитлеровцев.
— Да.
*****
В кабинете находились двое. Его хозяин с ближайшим сподвижником и соотечественником.
— Ви считаете, что у нас завёлся шпион на самом верху?
— Все факты указывают на это. О том, что в той операции за Оршей будет принимать участие лично Киррлис, знал ограниченный круг лиц. И все они занимают высокие должности, — ответил Берия на вопрос главы государства. — В остальном подготовка велась точно так же, как и перед обычным местным наступлением.
— Кажется, первым сказал о прэдателе помощник шамана?
— Да, бывший капитан Смишин — командир стрелкового батальона, а сейчас зовётся рыцарем-командором и считается заместителем воеводы всех вооружённых сил Киррлиса. Смишин высказался при всех в блиндаже, что без предательства не обошлось.
— Вэские основания под его словами имэются?
Берия ответил ему после паузы в несколько секунд, машинально взвесив и пересмотрев мысленно свои слова, которые можно было озвучить.
— Да, есть. Немцы подвели значительные силы к своим укреплениям. В том числе несколько батарей тяжёлых ста пятидесяти миллиметровых гаубиц, и несколько батарей реактивных миномётов калибром двести один миллиметр и сто пятьдесят восемь миллиметров. Миномёты использовали снаряды с отравляющим газом. Молотов уже подал ноту протеста о нарушении. Вот только немцы заявили, что эти снаряды были приготовлены нами для наступления и просто сдетонировали от их артобстрела.
— Про это ми в курсе. Хочу услышать ваши мысли о прэдательстве, — недовольно покачал трубкой Сталин.
— Подготовка к отражению нашего наступления сильно отличалась от других случаев. Мы трижды пробовали захватывать те высоты. Дважды нам оказывали помощь подчинённые шамана. Но особых результатов достигнуто не было. Немцы всегда следовали определённому алгоритму, который оказался нарушен вчера вечером. Они понесли огромные потери в реактивной и тяжёлой артиллерии. Причём должны были знать об этом, но всё равно пошли на это. Я не могу списать это ни ничем другим, как попыткой избавиться от Киррлиса, про появление которого им сообщил предатель.
— Это все ваши вэские основания?
— Да.
— Плохо, — недовольно нахмурился Сталин, — очень плохо. Вместо следов предательства есть лишь догадки и прэдположения. Работайте, товарищ Берия, лучше. Даю вам сутки на то, чтобы прэдоставить что-то лучше догадок.
Глава 16
— Здравствуй, Алексей.
— Здравствуй, Ганс.
Оба вассала и ближайшие порученцы мага из иного мира встретились в уютном берлинском кафе. Ганс пришёл в дорогом тёмно-сером костюме и белой рубашке. Тишин щеголял в форме майора люфтваффе с железным крестом и нашивкой за тяжёлое ранение.
Едва они устроились за столиком, как к ним подошла молодая официантка в накрахмаленном белоснежном фартуке и не менее белом чепчике.
— Что изволят господа?
— Фройляйн, — чуть наклонил голову Тишин в вежливом жесте.
— Через пару минут подойди, милая фройляйн, — широко улыбнулся ей Мейер.
— Хорошо, — вернула она ему улыбку и отошла к другому столику к немолодой паре берлинцев. При виде их Алексей подумал, что вся эта тишина, уют, дружеские и семейные посиделки в подобных заведениях скоро исчезнут надолго. На секунду ему стало жаль этих людей. Но потом он вспомнил сожжённые белорусские деревни, повешенных вдоль дороги на столбах пленных красноармейцев, трупики замёрзших детей с матерями, которых оккупанты выбросили на мороз из домов, чтобы занять их места.