— Нам бы чего попроще, — осторожно подал голос молодой. — Лорд Азидал?
Я с усмешкой подтянул себе два кувшина, кивнул на остальные.
— Пейте. Сегодня угощаю.
— Вот спасибо, господин, — Умбак не теряется, залихватски вышиб пробку ударом ладони по дну, щедро плеснул себе полную кружку, передал дальше. — Пивал я такое в Альсасе разок! В Золотой Лепешке! Рот вкус не забыл еще!
Умбак щедро отхлебнул из кружки, да так что аж по щекам капли потекли. Довольно рот утер ладонью, улыбнулся так светло, словно самого Даргала воочию узрел, глаза прикрыл, как кот сметаны обожравшийся.
Вслед за самым авторитетным и остальные потянулись, но пьют культурно. Не одни все же, нечего воинов Альсаса дикарями выставлять. Тихо прихлебывают да с товарищами впечатлениями делятся.
А я на слова Умбака только улыбнулся едва заметно, ведь Золотая Лепешка принадлежала моей маме, а теперь и мне. Как и большинство лучших трактиров в графстве. То есть я плачу воинам, а они потом тратят деньги в моих же заведениях. Половина прибыли от заведений мне идет, как владельцу. Практически ничего не теряю, как лорда меня это и забавляет и греет. Даже совестно, немного.
Еды тоже долго ждать не приходится. Не успели мы по кружке вина выпить, как на столах образовались закуски. Только глянув на них, выдохнул с облегчением. Слава Даргалу, никаких мерзких деликатесов!
Обычные салаты, а вон на плоском блюде из потемневшего дерева толстые ломтики чуть поджаренной рыбы, бока еще шкворчат, только с огня сняли. Копченое мясо тонкими полосками, золотая рыбка прозрачна, как стекло в свете солнца. А дальше в глубоких мисках овощи дольками, фрукты.
Ничего необычного, вроде склизкой улитки на щепках или маринованных шариков из тины. С содроганием вспомнил вкус сырых головастиков в лимонном соке, одного раза попровать деликатесы столицы хватило на всю жизнь.
Но нам это так, рот занять на время. Следом пошли блюда лучше. Тушеное рагу с огромными кусками говядины, огромные рыбины, запеченные целиком, в ногу человека толщиной, и каши. Гречнивые, овсяные, пшенные, в горшках и с ложками такими, что в рот не влезет. Я с презрением отодвинул от себя горшочек, хватит с меня каш на месяц точно.
За столом только скрип вилок да ложек по тарелкам, сочные звуки от разрываемого мяса, хруст и чавканье. Все набивают пузо так, что за ушами трещит, хе-хе.
— А вот и главное блюдо! — почти пропел парень-подавальщик.
Вдвоем с товарищем тащат здоровое блюдо из дерева, больше на разделочную доску похожую. А на ней исходит паром огромный поросенок, с яблоком в пасти.
— Вот это дело, — потер руки Орвальд, схватился за ножи. — Подавай сюда, разделаю, как полагается!
Воины осоловело глядят на мага, что сноровисто делит порося на сочные, парящие куски, истекающие ароматным соком.
— В чем дело? — с легкой иронией говорю бойцам. — Неужели мои верные воины не осилят всего одного поросенка?
— Ваша милость, — икнул ближайший. — Такой приказ, хоть каждый день.
— Тогда чего сидим? — бодро воскликнул Орвальд, звякнул ножами друг о друга. — Налетайте!
А сам хитро одним глазом косит, себе и ломтика не положил, а до этого был умерен и в еде и в питье.
Застолье продолжается неспешно, с тихими разговорами. В зале крестьяне затянули песенку, о тяжкой доле пахаря, что от рассвета до заката гоняет бедную кобылку с плугом, но в конце возвращается к красавице жене.
Ничего так поют, не барды в трактирах Альсаса, но тоже неплохо. Попиваю вино, слушаю песни. Мужики никого не стесняются, всей компанией горланят на полную, только на кувшинчики с брагой прерываясь.
Я немного перебрал с вином, в голове шумит, мужики в зале снова запели, но я не различаю слов, ибо на уши присел Орвальд. Так и болтаем с ним под мерные песенки в зале. Поймал себя на том, что пытаюсь объяснить Первому рунную цепочку для нагрева ванны, только вот в этом мире она бесполезна.
Как раз в этот момент двери в трактир распахнулись от мощного пинка, грянули о стены створки. Взгляды всех скрестились на входе, а там уже вальяжной походкой проходят воины в цветах короля.
Сразу видно, не чета разгильдяям на границе. Шлемы, наплечники, да наручи блестят, словно перед входом специально полировали, туники поверх брони яркие, новенькие, под цвет безоблачного неба. Герб Озерного Города прямо на груди, белоснежен, ни пятнышка, не пылинки.
Мои воины разом собрались, волками глядят, за каждым движением. Да, прибывшие опасны, без сомнений. Рукояти мечей потерты, фигуры рослые, лица грубые от ветра и солнца, шрамы едва заметны, но есть. А руки держат так, чтобы меч выхватить, да сразу ударить можно было. Даже стоят так, чтобы друг другу не мешаться.
Да, теперь верю, что с такими воинами король смог владык герцогов усмирить, ни чем эти ребятки моим бойцам не уступят.
То же самое понял Рапал, и даже ветеран Умбак. Оглядели вояк короля, потом своих, уже с сомнением. Но только злости набрались, да решимости. С удивлением чувствую от Рапала острую ауру опасности, не сильную, но острую. Подобное я только от Диглада ощущал, да монстров всяких.
До этого он таких талантов при мне не проявлял. Аккуратно его проверяю, секунды хватило, чтобы в себе разочароваться. Под носом прям почти элитный воин сидит, а я ни сном, ни духом! Ему вполне можно было еще один Жарящий меч вручить, смог бы пользоваться. Но сейчас не время отвлекаться, уж больно затихли все в зале. Горланящие песенки мужики заткнулись, как воды в рот набрали. Остальные тоже притихли, никто не ест, не пьет.
Всего пятнадцать воинов короля зашло, а в зале будто места втрое меньше стало. Последним вошел офицер, у него и глаза понаглее, вон как оглядел зал, на крестьянах чуть губы скривились. А на шлеме у него кисточка тянется, из конского волоса, в золото окрашена.
Взгляд офицера на нас споткнулся, вижу удивление на молодом лице. Точно аристократ, рожа породистая, черты лица правильные, только нос с горбинкой, наверняка ломал не раз. Быстро себя под контроль взял, не позволил удивлению долго собой владеть.
Офицер оглядел наш стол, вояк альсаских, на Орвальде задержался, да на меня перескочил. Смотрим глаза в глаза. Офицер удостоверился, что на него гляжу, приложил руку к груди, неспешно склонился, едва-едва. Ответил ему кивком.
Спустя секунду становится ясно, не покушать сюда пришли, и не ради нас. Воины короля двинулись прямиком к столу сереборцев. Парой фраз перемолвились с пьяным хлыщом, воины в зеленом захохотали, но умолкли, когда офицер прибывших хлестанул рукой по щеке хлыща. В латной перчатке, да по голому лицу… Неплохо кровавой юшкой на стол брызнуло.
— Странно, — отвлек удивленный голос Орвальда. — Не могу подслушать.
Попытался и я, но не помогли обостренные чувства. Словно там и нет никого, едва слышно бурчание, а о чем говорят, не понять. Словно и не здесь говорят, а за стеной трактира.
— Да, — чуть кивнул в ответ. — Я тоже. Встречал такое? Артефакт?
Офицер что-то заметил, резко обернулся, на нас глядит. Но его отвлек главный среди сереборцев, что-то гневно высказывает, едва кровью в лицо не плюя. Щека распухла, губы всмятку, зато быстро протрезвел.
— Нет, — едва шевеля губами отвечает Орвальд. — Это главный их, слыхал я, обучают кой чему в гвардии… Всякому, по мелочам. Только я такого давненько не встречал, думал, перевелись. Только у гвардии на шлемах такие украшения.
Я так вообще впервые о подобном слышу. От моего испытывающего взгляда на лбу Орвальда чуть ожог не появился.
— Не стоит волнения, Мастер, — поспешил успокоить меня маг. — Мало таких у короля. Да и по силам… Вдесятеро слабее твоего Диглада будут. Я таких хоть пачками… Наверное. Не сражался.
В наш тихий разговор вплелся шепот Рапала, но десятник скорее самому себе говорит:
— Интересно, что за дела у воинов Серебора и Озерного Города.
Обсуждаемые личности закончили выяснять отношения. Хлыщ поднялся, закрывая лицо платком, сереборцы притихли. Толпой пошли на выход, не обращая ни на кого внимания. Вот только взгляды воинов обоих сторон как-то слишком избирательно нас избегают. Поймал взгляд молодого сереборца, за миг успел почуять страх, неуверенность. Только не на всех направлен, а только на Первых, меня и Орвальда.