Под конец фразы посмурнев, маг тронул бока коня пятками и унесся вниз.
— О чем это он? — недоумевая, Рапал обратился ко мне. — Что значит видел? Орвальд настолько стар?!
— Видения, — нехотя отвечаю. — Всем Первым они приходят. Чем старше Первый, тем больше он успевает узреть. Видения о прошлом, о предках, все, с самого начала. Не всегда они бывают приятны… Но приходят во снах всем, хотим мы того или нет.
— И вам? — любопытство Рапала можно пощупать руками, он аж на стременах встал.
— И мне. Поехали.
Не желая распространяться на эту тему, срываюсь вслед за Орвальдом. Ветер в лицо, прохлада воздуха у озера, все это вышибло хмурые мысли из головы.
Я с трудом отрываю взгляд от красоты, что развернулась прямо тут, перед глазами. Озерный Город даже прекрасней моего любимого Даргамара, что уж тут об Альсасе. Первые прошлых эпох были искусней магов моей первой родины, как неприятно это признавать.
Странно, что пока я видел лишь два подтверждения этому факту, Озерный Город и Черная Грань, усадьба моего рода.
Возле каждого из мостов раскинулись небольшие поселки. Именно сюда ведут дороги, к этим низеньким домам и шатрам, где распродаются большинство мелких торговцев.
Мы подъезжаем к мосту по дороге, полной пыли, следов копыт и колес, ну и лошадиные лепешки, куда уж без них. Обогнули телегу, скрипящую как сотня несмазанных дверей, набитую соломой с горкой. Обогнув, стало ясно, чего так плетется, конь почти дохлый, ребра торчат, но тянет бедолага. А возничий выглядит не в пример бодрее, только знай себе прутом подстегивает.
— Видать и коняшку на мясо везет, — со знанием дела произнес Орвальд.
— Или это совсем не крестьянин, — шепотом, себе под нос добавил Рапал.
Возможно и такое, ни один мужик животину, кормильца и помощника, до такого состояния не доведет.
Мелкие домишки медленно перерастают в добротные дома, все из дерева, никакого камня. Ничего примечательного, в основном вывески трактиров, а что здания покрупнее похожи на склады и амбары, вон мужички с дубинами у дверей бродят.
Народу на дороге больше, приходится выстраиваться в узкую шеренгу на обочине, чтобы не терять скорости.
А вот и центр всего этого бедлама. Куча повозок кругом, народу столько, что не проехать. И крики зазывал, что смешиваются в безумную какофонию. Сквозь толпу продираются уличные торговцы с лотками на лямках, доверху заставлены снедью. Наживаются на голодных прямо на ходу. Стараюсь расчленить гомон по голосам, и зря, в уши ввинтился вопль:
— Ткани! Лучшие розарийские ткани!
— Вино! Кому прохладное вино! Серебрушка за кубок, подходи!
— Сереборская утварь! Сука, вор! Лови вора, тарелку утащил! Ло-о-ови!
— Куда прешь, клуша деревенская! Не видишь, купец идет!
— Вино! Хорошее вино! Закуски!
Стараюсь притушить острый слух, сейчас он только мешает. Еще немного и кровь бы пошла. С облегчением выдохнул.
Еду в середине отряда, парням пока удается раздвигать толпу крупами коней и тычками. Я не понял, как и когда круговерть торговых рядов сменилась длинной очередью на въезд в город. От толп людей голова кружится, столько эмоций разом после относительной тишины.
Время в очереди трачу на медитацию, беру под контроль каждый шепоток на грани сознания, каждую вспышку эмоций вокруг. Это с опытом приходит, в походе развертываешь чувствительность на полную, а в таких местах лучше притушить все как минимум вдвое.
Это в Альсасе, моем городе, где я чуть ли не каждый камень в мостовой знаю, могу обхватить вниманием весь город и чуть дальше за стены. А здесь лучше не рисковать, мигом потеряешься в круговерти знаний, что щедро приносят магические потоки.
Орвальду хорошо, он все заранее провернул, еще с самого утра. Ему только чувства приглушить осталось, остальное уже сделано. А мне прямо на ходу приходится.
За пяток минут справился. Теперь без моего ведома ничто не откроется внутреннему взору, не ворвется в чувства неожиданном потоком чужих чувств. Иногда сенсорика приносит одни проблемы. Например, в местах, где погибли тысячи людей или пыточных, там словно с тебя самого кожу снимают… Привыкнуть можно ко всему, но приятного мало.
Мы спешились, я с наслаждением чувствую под ногами землю, а не стремена, размялся с пятки на носок. Немного взволновавшегося коня погладил по гладкой шее, с толикой магии передаю спокойствие, уверенность. Коня даже под уздцы вести не надо, сам за мной идет. Рядом и Орвальд пристроился.
— Мой лорд, — подошел Рапал. — Разогнать очередь?
Впереди уже виден пост стражи, прямо на въезде через мост линией стоят. Проверяют каждого въедливо, еще и записывают что-то, вон писец строчит ответы какого-то мужичка, почти не глядя на бумагу.
— Нет, она небольшая. Я не тороплюсь.
Здесь, как вижу, смирно ждут все. И крестьяне с котомками за плечами, и богато одетые люди с охраной, даже парочка наемников затесалась. Этих легко узнать по доспехам небогатым, потертым и без всяких знаков.
— Мастер, — отвлек меня Орвальд. — В город нельзя на лошадях или каретах.
— И ты об этом сейчас говоришь?
— Да тут ничего особого, — безразлично оглядывая очередь впереди, ответил маг. — Плата за въезд все покрывает, выдают номерок. За конями будут ухаживать. А на выезде приведут, как было.
— Интересно… А как же купцы с товарами?
— А на ручках, — развеселился Орвальд. — Таскают прямо через мост, а тут уже на телеги. Вот большинство и вне города торгуют, нет столько носильщиков. Некоторые горожане так и зарабатывают, носильщиками.
К нам обернулся Рапал, да не просто так, а с вопросом.
— Почему никто не выезжает оттуда? — кивнул на мост.
— Два моста на выезд, два на въезд, — кратко отвечает маг. — Коня приведут на любой из выходов.
Все произошло легко и быстро. Подошла наша очередь, уставший страж, что опирается на копье, оглядел нас и спрашивает:
— Кто такие?
Не стоит вестись на показную усталость. Десяток воинов перегородили въезд так, что самый ловкий мальчонок через них не провернется. Руки крепко сжимают копья, взгляды остры, скользят по нам как лезвия ножей, не оставили без внимания мечи и копья, даже засапожные ножи приметили.
— Граф Альсаса. Сопровождение.
— Лорд Азидал?
— Он самый.
Только кивок в ответ, тут же подошли с боков еще воины в синих цветах, дали время забрать груз с коней и увели верных четвероногих.
На вид всем плевать, граф приехал или еще кто. Но вот только писец что-то пером совсем не буковки выводит, слишком размашистые движения. О, вот это да. Портретист! И на меня ведь не смотрит, с одного взгляда срисовал. Уверен, через час меня каждая собака в городе будет в лицо узнавать. Это они здорово придумали, надо у себя что-нибудь подобное сделать.
Вот и номерки дали. Обычные медные кругляши с цифрами. Покрутил свою меж пальцев, да бросил Рапалу. Десятник сноровисто поймал, упрятал за край туники.
— Надолго к нам?
— Не больше недели.
— Выделить вам проводника?
На счет этого Орвальд еще давно сказал, что сам все покажет.
— Нет.
— Пошлина за въезд… Кони, с оружием, с грузом. На неделю. По сорок серебряных с человека.
Так никаких денег не напасешься. Я подзываю Рапала, что мою сумку держит, достал один из кошелей, пересчитал на ладони каждую монетку, отсыпал сколько положено.
Рапал, как увидел что в сумке, немного ошалел, по глазам видно. Там кошелей пухлых четыре штуки, и по весу сумки не трудно понять, что золото. Он столько за всю жизнь не заработает, сколько сейчас в руках держит.
— Добро пожаловать в Озерный Город, — заученно сказал вояка.
Стражи расступились, ровно настолько, чтобы проходили по одному. Земля переходит в мост резко, один шаг и ты уже над водой, и с каждым метром все выше. Мост широк, без перилл и ограды, а солнце отражается от белой мостовой слепящими искорками.
— Ну как вам? — спросил Орвальд с гордостью, будто сам тут каждый камень клал.
— Я чую в нем магию, — без особого удивления отвечаю собрату по Гильдии. — Слабо, но везде.