Сегодня огромный город явно не благоволил к Батшебе Уингейт, так что продолжать поиски было бесполезно. Пришло время возвращаться домой.
Батшеба свернула на Мирд-Корт, и как раз в эту минуту начал моросить холодный дождь. И дождь, и холод стали уже настолько привычными, что обычно воспринимались совершенно спокойно. Однако сегодня они усилили разочарование, а потому казались особенно неприятными.
Дождь оставлял некрасивые пятна на шляпке и плаще. Батшеба взглянула на потемневшее небо и с грустью подумала, что скоро начнется настоящий ливень. Идти пешком – значит промокнуть до нитки.
Она дошла до угла Дин-стрит и посмотрела в сторону церкви Святой Анны. Там, возле ограды, всегда стояли наемные экипажи.
Но трата на извозчика означала бы необходимость экономить на обеде.
Батшеба решительно прогнала предательскую мысль о комфорте и поспешила перейти улицу, то и дело оглядываясь по сторонам. Смотреть прямо перед собой она боялась: серая вуаль дождя уже успела превратить ее фигуру в едва заметное темное пятно, так что в любую минуту можно было попасть под колеса. Потому она и не смотрела вперед, а внимательно наблюдала за экипажами.
И в конце концов наткнулась на стоящего на краю тротуара человека.
Раздалось недовольное ворчание, и незнакомец слегка покачнулся. Батшеба обеими руками крепко схватила его за сюртук, чтобы удержать. Движение скорее всего выглядело не слишком красивым, но она действовала инстинктивно. Больше того, человек был гораздо выше и тяжелее, а потому при падении просто утащил бы за собой и ее.
К счастью, ему удалось сохранить равновесие.
– О, прошу прощения, – заговорила Батшеба. – Я не смотрела…
Лишь сейчас она подняла голову и дала себе труд обратить внимание на того, с кем разговаривала. Дождь моросил прямо в лицо, а от дневного света остались лишь воспоминания. И все же не составляло труда узнать черные, словно угли, глаза, благородный прямой нос и губы, лишь обещавшие улыбку.
Батшеба застыла, не в силах отвести взгляд.
– Это я должен просить прощения, – проговорил лорд Ратборн. – Похоже, у меня выработалась дурная привычка стоять у вас на пути.
– Я вас не заметила, – попыталась оправдаться Батшеба и торопливо убрала руку. Неужели ей не суждено хоть раз встретиться с ним красиво, изящно и благородно – так, как положено приличной даме? Волна смущения заставила говорить слишком резко. – Странная встреча. Что привело вас в Сохо?
– Вы, – коротко и просто ответил он. – Разыскиваю вас уже несколько часов. Однако под дождем делать нечего. Давайте-ка пробежимся до церкви и там сядем в экипаж. Тогда и поговорим.
Она невольно взглянула в сторону церкви.
Что и говорить, предложение весьма заманчивое.
И все же оказаться в закрытом экипаже наедине с мужчиной, одно лишь присутствие которого моментально превращало взрослую даму в глупую шестнадцатилетнюю девчонку, было бы крайне неосмотрительно.
– Нет, спасибо, – ответила Батшеба. – Думаю, будет гораздо лучше, если каждый из нас отправится своей дорогой.
Она повернулась, чтобы продолжить путь.
За спиной послышалось движение. В следующий момент ноги утратили связь с землей, и прежде чем решительная миссис Уингейт успела осознать, что именно происходит, Ратборн схватил ее в охапку и понес по Дин-стрит.
Способность соображать и связно излагать мысли вернулась лишь на углу Комптон-стрит.
– Отпустите, – произнесла Батшеба.
Он продолжал невозмутимо шагать. Даже дыхание оставалось ровным и спокойным.
Зато она едва дышала. Крепко сжимавшие руки больше всего напоминали железные обручи. Широкая грудь и прямые плечи загораживали от ветра и прикрывали от дождя. Сюртук намок, но, согретый большим и сильным телом, всё равно казался теплым.
Конечно, Батшеба и раньше понимала, какую прекрасную физическую форму поддерживает лорд Ратборн – дорогие костюмы ничуть не скрывали фигуру, – и все же, судя по всему, значительно недооценивала его силу. Она знала, что виконт высок и атлетически сложен, однако не сознавала в полной мере истинного масштаба его физической мощи.
Его было слишком много.
Непреодолимо, неотразимо много.
Почему-то воображение подсказало образ закованного в латы воина – одного из тех, которые штурмовали замки, убивали противников, а женщин брали на руки и уносили в качестве трофеев.
Его предки наверняка были среди этих воинов.
– Отпустите, – повторила Батшеба и дернулась.
Кольцо объятия сжалось. Железные обручи сомкнулись еще надежнее.
Внезапно стало невыносимо жарко и предательски душно. Наверное, следовало бороться, сопротивляться, однако и воля, и решимость, и сила куда-то улетучились. Наверное, именно так чувствуют себя все, чья мораль рассыпается на глазах.
Батшеба запоздало оглянулась: они находились на тротуаре, в людном месте. Сопротивление лишь привлекло бы внимание окружающих.
Люди прятались от дождя в подъездах и в арках ворот. От нечего делать все глазели на прохожих.
Кто-нибудь вполне может узнать его. Или ее. Если распространится молва…
Даже мысль о скандале казалась невыносимой.
Она не поднимала голову и полностью сосредоточилась на сочинении разрушительной отповеди и обдумывании страшной мести. Однако успехи оказались весьма и весьма скромными. Судя по всему, ум решил отдохнуть, полностью уступив бразды правления телу.
Телу было тепло и уютно. Оно стремилось крепче прижаться к другому телу – сильному и надежному. Тому самому, от которого и исходило ощущение заботы и безопасности. Дай своему телу волю, оно, как котенок, заползло бы под мягкий теплый сюртук.
К счастью, до церкви было недалеко, а виконт шагал быстро. Через несколько минут они оказались у цели.
– Леди споткнулась и повредила ногу, – деловито обратился Ратборн к вознице первого из ожидающих экипажей. – Хотелось бы ехать как можно ровнее – по возможности, без неожиданных остановок и рывков.
Виконт опустил драгоценную ношу на сиденье, пробурчал что-то еще и наконец устроился рядом.
– Очень сожалею о случившемся, – произнес он, когда экипаж тронулся. – А вообще-то не очень. – Губы изогнулись в едва заметной улыбке.
Батшеба пыталась придумать убийственный ответ. Ум отказывался работать. Зато сердце безудержно билось.
– Наверное, мне не хватило терпения. Но согласитесь, абсурдно стоять под дождем и спорить. Я всего лишь хотел сделать предложение.
Она оцепенела. Понятно. Даже слишком. Ничего сложного и запутанного. Жар мгновенно спал, сменившись ледяным холодом, и с ледяным самообладанием она уточнила:
– Какое именно?
Он небрежно махнул рукой.
– Нет, предложение совсем иного рода.
– Похоже, милорд, вы считаете, что я родилась лишь вчера.
– Похоже, вы не видите очевидного, если предполагаете, что я способен обмануть вас на этот счет.
– Но я не слепа.
– Однако не используете голову по назначению. Обратитесь к здравому смыслу. Ведь я не младший сын в семье, а значит, не могу позволить себе роскоши выступать в качестве повесы и шалопая. Это привилегия Руперта. Мой мир настолько тесен, что утаить связи практически невозможно. Единственное, что мне доступно, так это жить, не привлекая пристального внимания сплетников и скандальной хроники. Вы же для этого чересчур интригующая и яркая личность. А потому стоит нам сблизиться, как меня мгновенно превратят в главного героя бесконечного спектакля – подобно лорду Байрону, только гораздо хуже. Карикатуристы придут в неописуемый восторг. Мне не удастся сделать ни шагу, чтобы на следующие же день не увидеть в газетах свой изуродованный образ, снабженный едким комментарием. Честно говоря, перспектива не слишком вдохновляет на подвиги.
Батшеба знала, как безжалостно травили Байрона – аристократа и поэта. Ей не раз приходилось видеть жестокие карикатуры.
– Ратборну досталось бы еще больше. Чем выше стоит человек в глазах общества, тем с большим удовольствием это общество готово следить за его падением.