Нортвик вопросительно поднял бровь.
– Ратборн – своего рода сыщик, – пояснила Батшеба. – Он способен восстановить ход мысли злоумышленника.
– Не дразни лорда Нортвика, – одернул Ратборн. – Ты же прекрасно знаешь, что я вовсе не подразумевал криминальных действий.
– Отлично читаешь мои мысли, – заметила Батшеба.
– Все потому, что ты чересчур прозрачна.
Батшеба покраснела и отвернулась.
– Я всего-навсего оценил местоположение, – продолжал за ее спиной глубокий голос виконта. – Наш холм невозможно увидеть ни из главного дома, ни из соседних строений. Уильям был старшим сыном. Я тоже старший в семье и с детства привык защищать младших братьев. Нечто подобное материнскому инстинкту миссис Уингейт и не всегда поддается логическому осмыслению. Я просто предположил, что Уильям действовал из подобных побуждений, продиктованных братской привязанностью или чувством долга.
– Мне говорили, что вы необычайно проницательны, – заметил лорд Нортвик. – Предположение абсолютно справедливо. Бабушка рассказывала, что дед Уильям встречался здесь с Эдмундом. По ее словам, он одалживал брату крупные суммы денег, которые тот так никогда и не отдавал.
– Вот эта история куда более правдоподобна, чем та сказка, в которую верят в моей семье, – заметила Батшеба. – Я имею в виду клад в Трогмортоне.
– Даже жалко останавливать ребят, – задумчиво произнес лорд Ратборн, – Интересно было бы посмотреть, как они будут вести раскопки. Для Перегрина опыт оказался бы весьма полезным.
Виконт уже успел рассказать Нортвику о египетских амбициях племянника.
– Должен признаться, что тоже сгораю от любопытства, – поддержал хозяин. – Если бы не отец, которого от возмущения наверняка хватит удар, то можно было бы позволить кладоискателям осуществить мечту. Ужасно интересно, чем и как они собираются копать. Но в этом случае необходимо обеспечить наблюдение, чтобы дети ненароком не обрушили себе на голову кусок лепнины или не свалились с лестницы. Вчера я заметил, что один из камней расшатался – его нужно срочно укрепить. Увы, это не единственная беда Трогмортона.
– От бед никуда не деться, – поддержал Ратборн. – Даже самый рачительный управляющий вынужден выбирать, чем заняться в первую очередь. Количество рабочих, к сожалению, не безгранично. Да и погоду, нельзя не учитывать. Все это заставляет делать лишь самое необходимое.
– Вижу, у вас имеется опыт управления поместьем, – заметил лорд Нортвик.
Ратборн чуть заметно улыбнулся:
– Мне никогда не позволяли бездельничать. Отец начал обучать решению основных хозяйственных вопросов, когда я был еще совсем маленьким.
– В таком случае вам будет совсем не трудно понять мои опасения. Какие бы меры предосторожности ни принимались, все равно возможны непредвиденные и неприятные происшествия. А главное, молодежь не отличается вниманием и осмотрительностью. Если дети будут действовать днем и ходить по дорожкам, то с ними ничего не случится. Но едва представлю, как они рыщут по парку ночью, сразу становится страшно.
– А вы сами никогда не рыскали по ночам, лорд Нортвик? – поинтересовался Ратборн.
Батшеба взглянула на него. Виконт не улыбался, но в голосе явственно слышалась улыбка.
– Приходилось, – ответил хозяин. – Потому и волнуюсь. Уже приказал сторожам накрепко привязать всех собак. Предупредил рабочих о внимании и осторожности. Но если вдруг кто-нибудь из слуг среди ночи проснется от шума, то где гарантия, что он сначала подумает и лишь потом начнет действовать?
Предупреждение служащих и обеспечение мер предосторожности входили в список тех самых «неотложных дел», которые не позволили лорду Нортвику встретиться с нежданными гостями накануне. Хозяин поместья немедленно начал оповещать работников, местных констеблей и просто всех окрестных жителей. Даже разослал письма смотрителям бристольских застав.
– Вы действительно приняли все мыслимые меры предосторожности, – оценил Ратборн. – Я даже вздохнул свободнее.
– Надеюсь, лорд Лайл достаточно разумен, чтобы не пытаться пролезть в поместье ночью. И все же, как только стемнеет, на всякий случай прикажу кому-нибудь следить за склепом, – сказал Нортвик. – Тогда вы сможете хоть немного отдохнуть. Там, внутри, все готово. – Он кивнул в сторону Нью-Лоджа. – Слуга принесет обед, пока все мы будем за столом. Ваш лакей справится или лучше послать кого-нибудь на помощь?
– Благодарю, но вам вовсе незачем беспокоиться насчет обеда, – возразил Ратборн. – Мы вполне сможем пообедать, когда вернемся в «Королевский щит».
– Но вы не поедете в гостиницу, – пояснил хозяин. – В Нью-Лодже я приготовил все необходимое для ночлега. Нелепо тратить время на лишние переезды. Уверен, что здесь вам будет гораздо удобнее. Мы с женой переселяемся сюда, как только обстановка главного дома начинает угнетать теснотой и обилием народа.
Ратборн вспомнил, что в Трогмортон-Хаусе насчитывалось сто пятьдесят комнат.
Так что лорд Нортвик, несомненно, искал уединения и покоя.
Подобное стремление вполне можно было понять, ведь даже члены одной большой и дружной семьи способны действовать друг другу на нервы.
Удивляло то, что переселялся он не один, а вместе с женой.
Батшеба решила, что лорд Нортвик обладал романтической душой, и жена составляла часть его мира.
Этот сдержанный человек искренне любил жену, и Нью-Лодж служил уютным любовным гнездышком.
И все же он позволял ненавистной кузине осквернить его своим присутствием.
Это обстоятельство следовало обдумать, но времени на размышления не осталось.
К ним галопом скакал Питер Делюси.
– Они уже близко! – закричал он. – Утром их видели у заставы Уолкот!
Начался дождь, и под аккомпанемент первых капель Питер рассказал, что Перегрин и Оливия пребывают в добром здравии и отличном настроении. Едут в повозке рыночного торговца. Смотритель заставы его знает – это не кто иной, как Гаффи Типтон.
– Всех уже оповестили, – возбужденно добавил молодой Делюси. – Если повезет, то кто-нибудь из наших людей разыщет этого Типтона и юных бродяг еще до темноты.
Вскоре лорд Нортвик и Питер удалились.
Небо неуклонно темнело, а дождь становился все настойчивее. Не обращая внимания на протесты, Бенедикт снял сюртук и накинул его на плечи Батшебы.
Минут через пять дождь уже лил как из ведра. Пришлось искать убежища в доме. Впрочем, из окна, как и на улице, ничего не было видно. Римский храм скрылся за непроницаемо-серой пеленой дождя.
– Все. Наблюдение закончено, – заявил Бенедикт, отходя от окна. – Интересно, куда делся Томас?
– Надеюсь, спрятался куда-нибудь, где сухо и тепло, – отозвалась Батшеба.
– Он, разумеется, почувствовал перемену погоды и поступил разумно, – успокоил сам себя Бенедикт, – ведь он из деревни.
Батшеба сняла сюртук и невольно поежилась от холода.
– Разведу огонь, – решил Ратборн. – Будем надеяться, что древний камин не дымит.
Камин, как и весь старинный дом, оказался в прекрасном состоянии, чем очень порадовал постояльцев. Бенедикт не мог вспомнить, когда ему в последний раз доводилось возиться с дровами, так что задача казалась нелегкой. Для ее успешного решения требовалось благоприятное стечение целого ряда обстоятельств.
Батшеба стояла у окна.
На каминной полке нашлась коробочка с трутом. Ратборн открыл ее и настороженно посмотрел на нехитрое приспособление. Оставалось лишь надеяться, что трут сухой.
– Сейчас, сейчас будет тепло, – заверил он.
– Я не замерзла, – отозвалась Батшеба.
– Но почему-то дрожишь. – Бенедикт принялся укладывать дрова и высекать огонь.
– Наверное, это последствия изумления.
– Какого изумления?
– Лорд Нортвик, – пояснила она. – Никогда бы не подумала, что он способен поступить вопреки отцу.
– Нортвик – не ребенок, – ответил Бенедикт. – Любой человек, обладающий устойчивыми моральными принципами, будет действовать так, как подсказывает совесть. Ведь он в ответе за собственные поступки. Как ты изволила напомнить, сейчас не средние века. Мандевилл, разумеется, может требовать слепого повиновения, однако Нортвик имеет полное право на собственное понимание событий.