— Нет, не во все. Я знал, конечно, что у милорда графа были определенные… э-э… ну, скажем, связи с представительницами противоположного пола. Однако…
Тут сэр Пьер на секунду умолк; в полумраке было видно, как сжались его губы.
— Однако, — продолжил он, — я не был сводником милорда, если вы намекаете на это. Я не сутенер и никогда им не был.
— У меня и в мыслях такого не было, добрый рыцарь. — По голосу лорда Дарси чувствовалось, что такая мысль и вправду никогда не приходила ему на ум.
— Ни в коем случае. Однако же есть большая разница между «содействием и подстрекательством» и простой осведомленностью о происходящем.
— О да. Да, конечно. Разумеется, нельзя же семнадцать лет служить личным секретарем у джентльмена, подобного милорду графу, и не знать кое-чего из происходящего. Вы правы. Да. Да. Хм-м.
Лорд Дарси мысленно улыбнулся. Похоже, до этого момента сэр Пьер и сам не осознавал, как много он в действительности знает. Храня верность своему господину, он семнадцать лет буквально закрывал глаза на все.
— Я понимаю, — мягко сказал лорд Дарси, — что джентльмен никогда не станет ни впутывать во что-либо леди, ни пятнать репутацию другого джентльмена без крайне веских на то причин и тщательного обдумывания ситуации. Однако…
Как и сэр Пьер несколько секунд тому назад, он помедлил, прежде чем продолжить.
— Однако, хотя мы знаем, что граф не отличался сдержанностью, остается вопрос — был ли он разборчив?
— Если вы хотите спросить, ограничивал ли он свое внимание особами благородного происхождения, то я могу ответить — нет, не ограничивал. Но если вас интересует, ограничивал ли он свое внимание исключительно прекрасным полом, то я могу лишь сказать: насколько мне известно — да.
— Ясно. Теперь понятна эта кладовая, полная нарядов.
— Простите, ваше лордство?
— Я имею в виду, что, если сюда должна была прийти девушка или женщина не столь высокого происхождения, у него для каждой находилась подходящая одежда.
— Весьма правдоподобно, ваше лордство. Одежде он придавал очень большое значение. Не переносил неряшливо или плохо одетых женщин.
— В смысле?
— Ну… Вот, например, я помню, как однажды он увидел очень хорошенькую селянку. Конечно же, она была одета просто, но опрятно и привлекательно. Милорд сразу же проникся к ней симпатией. «Посмотрите, — сказал он мне. — Вот это — девица, которая умеет носить одежду. Оденьте ее соответственно, и она вполне сойдет за принцессу». С другой стороны, девушка с хорошеньким личиком и прекрасной фигурой никогда не производила на него впечатления, если не умела одеваться, — надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, ваше лордство.
— Так, значит, на вашей памяти никогда не было, чтобы ему понравилась небрежно одетая девушка?
— Только из благородных, ваше лордство. Тогда он говорил: «Вот посмотрите на леди такую-то! Из нее получилась бы отличная девица, если бы я подучил ее малость, как одеваться». Можно, наверное, сказать, ваше лордство, что, с его точки зрения, женщина могла быть одета или просто, или небрежно, но никак не то и другое сразу.
— Судя по содержимому этой кладовки, — сказал лорд Дарси, — покойный граф прекрасно разбирался в женских нарядах.
Сэр Пьер немного задумался.
— Хм-м-м. Знаете, я, пожалуй, не сказал бы этого, ваше лордство. Как носить одежду — да, это он знал. Но он не сумел бы сам выбрать женское платье. Для себя одежду он подбирал с безупречным вкусом, но у него не было настоящего понятия, какой должна быть одежда женская, если вы меня понимаете. Все, что он знал, — это как носить хорошую одежду. И при этом ровно ничего не понимал в ее покрое.
— Тогда откуда же у него вся эта коллекция? — Лорд Дарси явно был озадачен.
Сэр Пьер усмехнулся:
— А очень просто, ваше лордство. Он знал, что у его сестры великолепный вкус, и отдал секретное указание, чтобы все, что заказывает леди Элис, шили в двух экземплярах. Ну, конечно же, с небольшими вариациями. Думаю, узнай о подобном миледи, ей бы это очень не понравилось.
— Да уж наверное, — задумчиво сказал лорд Дарси.
— А вот и дверь во двор, — сообщил сэр Пьер. — По-моему, ее уже много лет не открывали среди бела дня.
Выбрав из ключей, висевших прежде на поясе покойного графа, нужный, он вставил его в замочную скважину. Затем потянул дверь на себя, и лорд Дарси с изумлением увидел на наружной ее стороне большое распятие.
— Боже милостивый, — перекрестился он, — что это значит?
Дверь выходила в маленькую молельню. От двора молельня отделялась стеной с небольшим входом, расположенным футах в десяти от двери на лестницу. Перед распятием, повешенным на этой двери, в ряд располагались четыре prie-dieus — маленьких молельных скамеечек.