— Вы понимаете, что в браке у вас возникнут некоторые обязанности по отношению к мужчине? — настаивал Леон.
— Я все прекрасно понимаю, — ответила Ариэл с возмущением. — Я не маленькая девочка, которая держится за мамину юбку.
— Рад это слышать, — сказал насмешливо Леон. — Это значительно облегчает нашу задачу.
— Но я совершенно не согласна с тем, что моя попытка завоевать расположение мужчины может быть названа обольщением.
— А как же иначе, ведь ваша конечная цель — добиться того, чтобы он надел на ваш палец обручальное кольцо и в дальнейшем обеспечил материальное положение вашей семье.
И нечего краснеть. Я говорю правду. Ведь вы хотите стать миссис Пенроуз, разве нет?
— Хочу, — подтвердила, еще больше смутившись, Ариэл.
— Тогда вы должны посмотреть правде в глаза и твердо идти к намеченной цели. Ведь вы не ставите себе целью стать его другом, служанкой или адвокатом?
Ариэл покачала головой.
— Тогда перестаньте настаивать на этих позициях.
— Но…
— Ваша цель — стать его женой, наперсницей, любовницей, не так ли?
Ариэл сглотнула и снова кивнула.
— Тогда так и скажите, — приказал Леон. — Скажите мне, что вы хотите на самом деле. Скажите мне правду, Ариэл.
— Я хочу стать его женой. — И?
— И наперсницей. — У Ариэл закружилась голова, и она ухватилась за край стола. — И… о, неужели обязательно об этом говорить?
— Да. Если вы найдете в себе мужество признать это, то вам станет легче идти к намеченной цели, в противном случае вы никогда ее не достигнете.
— Но я думала…
— Что вы думали? — насмешливо спросил Леон. — Что если будете содержать в порядке его бухгалтерию, то это возбудит его? Что вы распалите его страсть, тщательно готовясь к урокам? Что, став половой тряпкой, сможете пробудить в мужчине пылкую любовь?
— Господи, нет. Поверьте! — воскликнула Ариэл, окончательно смущенная неожиданным поворотом беседы. — Мне и в голову не приходило вызывать в Филипе Пенроузе какую-то страсть.
— Поверьте мне, — передразнил ее Леон. — Она, видите ли, никогда об этом не думала. А стоило подумать, если вы хотите, чтобы он продел вам в нос — о, прошу прощения! — надел на палец кольцо.
— Может, для другого мужчины это и важно, но мне кажется, мистеру Пенроузу нужна честная, разумная, заботливая жена.
— Напрасно надеетесь. Если вы хотите заполучить его, вам придется распалить его страсть. Неужели вы этого не понимаете? Это же ясно как день. Я ставлю вопрос ребром: или вы признаете это, или я умываю руки. Мне кажется, я напрасно теряю время.
Ариэл не знала, что ответить. Ладони ее внезапно вспотели, и она незаметно вытерла их о платье. Ее так и подмывало сказать ему: да, он напрасно теряет время, как свое, так и ее собственное, ей совсем не нужна его помощь ни в этом вопросе, ни в каком другом. Однако, несмотря на смущение и все возрастающее возмущение от того, что он осмелился завести с ней такой разговор, практичность в ее характере подсказала, что в его доводах есть определенная логика.
Если бы они сейчас обсуждали карту звездного неба, она могла бы с ним поспорить со знанием дела, даже несмотря на его уверенную самонадеянность, но, к сожалению, о небесных делах она знала больше, чем о земных. А он, кажется, в этом вопросе очень хорошо подкован или, во всяком случае, все тщательно обдумал. Если она действительно хочет достичь желаемой цели, глупо отказываться от помощи, от кого бы она ни исходила.
— Не могу сказать, что мне все это нравится, — ответила наконец Ариэл, — но обстоятельства таковы, что я должна сделать все возможное, чтобы стать женой мистера Пенроуза.
— И?
— Ну хорошо, — сдалась Ариэл, — стать его наперсницей и… любовницей.
— Погромче и с чувством, — приказал Леон.
— Наперсницей и любовницей.
— Вот так-то лучше. Правда, чувства маловато. Поработайте над этим.
— Но как? Я даже не знаю, как к этому приступить.
— Это очень легко, — ответил Леон с такой уверенностью, что Ариэл невольно подумала: а вдруг его план сработает?
— Начнем с вашей походки, — сказал Леон. — Поднимитесь к себе наверх и наденьте прогулочные башмаки. Мы идем гулять, Ариэл.
Несмотря на холодный мартовский ветер, дувший с востока, земля оттаяла, превратив лужайки в грязное месиво. В выбоинах выложенных камнем дорожек образовались глубокие лужи. Ариэл с трудом представляла, как долго они смогут выдержать прогулку по такой погоде, к тому же еще учитывая цель ее.
— Представьте, что я Пенроуз, — сказал Леон.
Они шли по дорожке, Леон настоял на том, чтобы она надела теплые ботинки, и Ариэл радовалась этому.
Леон. Она уже стала привыкать к его имени. Как подходит оно ему. Звучит гордо, ассоциируясь со львом, грозой джунглей, напоминая царя зверей и завораживающим взглядом, и дикой, неукротимой натурой его владельца. Скосив глаза, Ариэл посмотрела на Леона. Его длинные темные волосы, похожие на гриву, сверкали под лучами утреннего солнца.
— Не так, — сказал он.
— Простите?
— Я сказал, не так, — повторил он. — Вы неправильно смотрите на меня.
— Вы ошибаетесь, я на вас совсем не смотрела, — ответила Ариэл, смутившись и отворачиваясь от него.
— Смотрели. Ваш взгляд был нерешительным, а сейчас вы вообще смутились, что еще хуже.
— Ради Бога, скажите, как же я должна смотреть на вас?
— Так как я сейчас — Пенроуз, вы должны смотреть на меня, как женщина, которая знает, чего хочет. А вы, извините, смотрите, как кухарка, которая раздумывает над тем, подойдет ей кусок мяса для рагу или нет.
— Уверяю вас, я совсем и не думала о рагу, когда смотрела на вас.
— Тогда о чем вы думали?
— Я думала о том… как бы не попасть в лужу, — ответила Ариэл.
— Очаровательно, — бросил Леон небрежно. — Вы должны думать только обо мне, вернее, о Пенроузе и о том, о чем мы с вами говорили.
Ариэл застыла на месте:
— Я не могу этого сделать. Это так… так…
— Вы хотите сказать — лично, — подсказал Леон. — Или, может, романтично?
— Глупо, — ответила Ариэл. — Это глупо и недостойно. Я не могу себе этого позволить.
— Можете, — ответил Леон, глядя ей в глаза. — И вы должны действовать решительнее, если не хотите упустить этот уплывающий от вас корабль.
— Уплывающий? — удивилась Ариэл. Леон кивнул:
— Вам необходимо проявить напористость. Наверное, вам приходилось слышать о том, какое важное значение имеет первое впечатление. К сожалению, должен сказать, что ваши попытки произвести на него впечатление были тщетны. Мы начнем все сначала, и вам нужно очень постараться. Понимаете, о чем я говорю?
— Да. — Ариэл с тревогой посмотрела на Леона. — Согласна, мне не удалось привлечь его внимания. Я просто не знала, как это делается, и потому потерпела поражение.
— Вот в этом-то и дело. Ну ничего, все еще можно поправить, если вы будете делать то, что я скажу.
— Хорошо, — согласилась Ариэл с таким нерешительным видом, будто Леон предлагал ей переплыть Ла-Манш. — Но что мне делать?
Она смотрела на него с такой смущенной улыбкой, а в глазах ее было столько решимости, что Леон понял: она готова на все.
— Ну вот, уже лучше, — сказал он. — Но мне нужно, чтобы ваши глаза сулили обещание. Можете вы так посмотреть на меня?
— Да, — ответила Ариэл без всякого колебания. — Обещание? — Она задумалась. — А что я должна обещать?
— Все. И даже больше, чем вы сможете выполнить. Нужно околдовать этого человека, заставить забыть его обо всем, кроме вас одной, заставить броситься к вашим ногам, пообещать ему неземное блаженство.
— Но это нечестно.
— Мы не в суде, Ариэл. Честность здесь ни при чем.
— А вдруг он рассердится? Потом, когда мы поженимся и он обнаружит это?
— Поверьте моему слову: если вы сделаете все, как надо, то настолько сразите его, что ему и в голову не придет, что вы чего-то недодали.
— Не думаю, что это было бы хорошее начало для счастливого брака.