Полчаса спустя, не в состоянии ни на чем сосредоточиться, Мэри покинула уютный дом викария. Прогулка поможет ей привести мысли в порядок. До недавнего времени природа всегда успокаивала ее, может, так произойдет и сегодня?..
Не произошло. Мэри не могла думать ни о чем, кроме поцелуя Йэна Синклера. Почему, о, почему она почувствовала такое необъяснимое влечение к этому развратнику? Почему не смогла сдержать себя?
Мэри шла по дорожке, бежавшей вдоль живой изгороди к церкви. В церковном дворе Мэтью Браун подравниват кусты огромными садовыми ножницами. Пожилой джентльмен ухаживал за церковным хозяйством, сколько Мэри себя помнила, но она не задержалась поболтать с ним, как обычно, только помахала рукой и улыбнулась.
Перед церковью она остановилась и подняла глаза на изящное и в то же время очень уютное здание. Несмотря на внешнюю обманчивую простоту, в строительство были вложены большие деньги, но они не пропали даром. Прекрасные витражи, внутри — изысканная позолота, полированное дерево, ничего броского, во всем строгий вкус.
Но не интерьер церкви привлекал сегодня Мэри, а колокольня с огромным серебряным колоколом, сверкавшим на солнце высоко над ее головой. Правда, от одного взгляда ввысь ее желудок сжался.
Так было не всегда. Ребенком она обожала эту башню. Ей казалось, что, поднявшись наверх, она приближается к небесам и к покойной матери. Однако все изменилось, когда ей исполнилось семь лет и два мальчика постарше ее нашли Мэри там. Они дразнили ее, говорили, что она — всего лишь живая кукла дочери милорда, а она высокомерно ответила, что они просто завидуют. Тогда мальчишки оттеснили девочку к самому краю площадки и пригрозили, что сбросят вниз, если она не возьмет назад свои слова. Гордость не позволила ей это сделать. К счастью, появился ее отец. Мальчишек наказали, но Мэри никогда больше не могла найти в себе сил подняться ни на колокольню, ни на какое-либо другое высокое место. Прошедшие после того события годы так и не излечили ее от страха высоты.
Отбросив сомнения, Мэри вошла в церковь и, пока не успела передумать, поспешила к двери, ведущей на колокольню. У нижней ступеньки она остановилась и, взглянув на, казалось, бесконечную винтовую лестницу, задышала часто и прерывисто, затем опустила глаза и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Нет, она не желает больше жить в страхе! Мэри приказала себе не смотреть ни вниз, ни вверх, закрыла глаза и, вцепившись в перила дрожащими пальцами, поставила ногу на первую ступеньку. Не открывая глаз, осторожно продвигаясь, все выше, она с каждым шагом уговаривала себя не думать о том, куда направляется. Нужно лишь притвориться, что она просто поднимается по лестнице своего дома. Бояться же ей совсем нечего.
Вероятно, уговоры сработали бы, и Мэри добралась бы до верхней площадки, но ей не суждено было это выяснить, поскольку ее нога запуталась в подоле платья. Мэри споткнулась и с криком ужаса открыла глаза, продолжая отчаянно цепляться за перила.
Пол был где-то далеко внизу. Голова ее закружилась, к горлу подступила тошнота, сердце бешено заколотилось. Совершенно парализованная страхом, Мэри не могла шевельнуться, не могла двинуться ни вверх, ни вниз. Перила лестницы казались единственной силой, способной удержать ее в продолжающем кружиться мире.
Она потерпела поражение! Она не смогла справиться со своим безумным страхом! Ничего не решила! Ничего себе не доказала!
Зарыдав от отчаяния, Мэри опустилась на ступеньки.
Сколько она оставалась в таком состоянии, она не знала. Время словно сжалось в одно бесконечное мгновение парализующего страха. И тут сквозь туман отчаяния она услышала чей-то голос. Низкий, звучный, встревоженный голос.
Йэн… Где он? Она понятия не имела, да ей уже было все равно.
— Мэри, что случилось?
Она не подняла глаз, не смогла вымолвить ни слова, только страдальчески затрясла головой. Ей даже не было стыдно, что Йэн видит ее такой беспомощной.
— Мэри, вы должны объяснить, что произошло.
Не поднимая головы, она прошептала:
— Слишком высоко, слишком высоко.
И тут же она почувствовала, что ее поднимают, ласково, но настойчиво отрывают ее пальцы от надежных перил. И ей показалось совершенно естественным вцепиться в другую опору.