Те из русских гостей, кто, оказавшись за границей, открыли в себе славянофилов (на безопасном от славян расстоянии), стали тут же презирать всяческую иностранщину, то есть «туземные обычаи» и, в частности, а-ля фуршет в стоячку. Они пролезли к накрытому в углу столу, уставленному закусками, успели захватить несколько разбросанных но комнате стульев и забаррикадировали своими спинами проход к столу для остальных. Закуски варьировались (как сказал бы поэт-переводчик Куперник) в той же степени, что и паспорта и этническое происхождение приглашенных: от нашей российской селедки голландского производства до копченой ветчины «парма», начиненной пастой из французского «бурсана» с тертым авокадо из итальянской деликатесной лавки. Устав от перепалки по-русски между Сорокопятовым и Браверманом, часть славистов перешла на английский, и в этом Вавилоне соскучившаяся Мэри-Луиза запустила проигрыватель с двумя усилителями на самую большую громкость. Хотя усилители и были десятилетней давности и неказистые на вид, их мощности было вполне достаточно, чтобы вызвать протесты соседей снизу.
Мистер Макрель был в халате, из-под которого выглядывали ностальгические мужские аксессуары — кальсоны с армейскими штрипками; личико его супруги миссис Макрель можно было едва различить из-под батареи пластмассовых катушек-бигуди: они свисали с ее головы, как будто вцепившиеся в нее гигантские паразиты-насекомые. Всякий раз (а приходили они раза четыре в течение вечера, грозясь полицией) им приходилось заново объяснять, кто они такие, потому что всякий раз они попадали на очередного «русского» и всякий раз этот «русский» оказывался менее трезв и более фамильярен, чем предыдущий. Виктор, услышав, что они соседи снизу, заметил: «Вы хотите сказать, что вы ниже нас?» Сорокопятов удивился, почему жалуются только соседи снизу, а сверху никаких жалоб не поступает, на что соседи Макрели резонно сказали, что соседей сверху просто нет, там никто не живет, поскольку это уже верхний этаж, а выше «только небо, и больше ничего», что вызвало агрессивное недоумение Сорокопятова: «Вы отрицаете существование Бога и ангелов?» Оказавшийся рядом Браверман тут же затеял спор: «А вам, Сорокопятов, даже небо надо обязательно заселить своими друзьями и приятелями, чтобы было куда бежать в случае чего?» Спальня супругов Макрелей расположена прямо под гостиной Ms Silva Lermontov's — сказали супруги Макрели, и они не могут заснуть уже который час под эти танцы и споры о Боге. Феликс поставил под сомнение местоположение супружеской кровати Макрелей, потому что ни разу не слышал ни единого скрипа — или же супруги Макрели вообще не занимаются этим делом? На что мистер Макрель сказал, что это не его, Феликса, собачье дело, чем англичане занимаются по ночам; их супружеская кровать стоит там, где она стоит уже десять лет, и он не собирается из-за каких-то иностранцев менять свои привычки и местоположение своей супружеской кровати. Мэри-Луиза в ответ предложила Феликсу передвинуть свою кровать в гостиную и заняться сексом по-русски так, что грохот будет стоять на весь дом круглые сутки и Макрели еще вспомнят танцы и разговоры о Боге как райскую музыку.
И в качестве живого примера Мэри-Луиза подхватила Виктора и пустилась в пляс, заключавшийся в трясучке на месте, плотно приклеившись друг к другу. «Макрели и секс — вещи несовместимые. Рыбы не трахаются. Это очевидно. Живя в Англии, перестаешь, фактически, этому удивляться. Вам, Карваланов, полезно будет знать, что тут дошли, фактически, до того, что женщине в глаза актуально вообще не смотрят. А если на меня не смотрят, как я, фактически, могу понять, хочет ли мужчина, чтобы я, фактически, посмотрела на него? И если до меня не дотрагиваются, фактически, как я могу захотеть, чтобы до меня дотронулись? Если под кирпич не лечь, вода не будет течь, не так ли?»
«Какая вода? Какой кирпич?»
«Из русской пословицы», — сказала Мэри-Луиза.
«Под лежачий камень вода не течет», — подсказал фольклорный источник Феликс, привыкший к переводным выкрутасам идиоматической Мэри-Луизы.
«Вот именно: под лежачий», — сказала Мэри-Луиза. «Но надо сначала лечь, фактически? С кем, спрашивается? Английские мужчины так боятся потерять свою мужскую чистоту и невинность, что, фактически, предпочитают трахаться сами с собой. Вы, Виктор, как диссидент, меня понимаете».