Понимая, что она вспомнила свою несчастную мать, женщина опустила голову, и они вместе заплакали.
Но это была бы не Елизавета, если бы она тут же не взяла себя в руки. И вот уже перед ними вновь властная принцесса. Гордо выпрямившись, она воскликнула:
— Пошлите за Бриджесом. Прикажите ему немедленно явиться ко мне.
Когда он пришел, она надменно спросила:
— Что это значит? Разве у вас не хватает своих стражников, чтобы посылать к моей сестре за подмогой?
— Ваша светлость имеет в виду сэра Генриха Бедингфельда и его людей?
— Именно так.
— Ваша светлость, это причина не для тревоги, а для радости. Сэр Генрих вскоре предстанет перед вами и поведает о своей миссии. Вы должны будете покинуть Тауэр.
— Я выйду на свободу?
— Вы будете находиться под охраной сэра Генриха, но не в качестве узницы Тауэра.
Елизавета вздохнула с облегчением. Она должна сменить одну тюрьму на другую, но Тауэр — место дурных предзнаменований. А через короткое время она даже почувствовала некоторое сожаление, ведь в Тауэре все еще оставался Роберт Дадли.
Баркас доставил Елизавету под усиленной охраной от причала Тауэра во дворец в Ричмонде.
По прибытии во дворец она получила послание от сестры.
Лишь совсем недавно оправившись от болезни, которую многие считали смертельной, Мария выглядела измученной. Особенно волновало королеву, как примет ее жених. В ней боролись страстное желание увидеть его и боязнь того, что он о ней подумает.
Внешний вид младшей сестры — такой здоровый, несмотря на недавнее заключение, — наполнил ее ревностью и привел в уныние. Что подумает Филипп, когда увидит Елизавету? Может, он захочет, чтобы она стала королевой Англии и его невестой?
Но нелепо завидовать Елизавете, чья жизнь постоянно находилась под угрозой, и если бы Мария была поумнее и послушалась Гардинера и Ренара, она бы не раздумывала и отправила эту молодую женщину на плаху.
— Значит, ты недавно вышла из Тауэра? — холодно спросила Мария.
— Да, ваше величество. Благодаря вашей милости я здесь.
— Очень многие высказывались против тебя, — сказала королева.
— Те, кто высказывались против меня, лгали, — возразила Елизавета. — Но ваше величество мудры и без труда могут распознать лживые речи — вроде жалкого лепета подвергшихся пыткам людей — и оценить, чего они стоят.
— Я не уверена в твоей преданности.
Елизавета широко раскрыла свои голубые глаза.
— Ваше величество не может так думать!
— Я не имею привычки говорить не то, что думаю. Ладно, сестра, я хорошо тебя знаю. Вспомни, мы ведь росли вместе. Я прекрасно помню, когда в твоей детской что-то случалось, тебе не составляло большого труда убедить всех, что ты ни при чем.
— Ваше величество, невиновному нетрудно убедить, что он ни при чем. И только для виновного эта задача может быть непосильной.
Королева нетерпеливо взмахнула рукой.
— Я нашла тебе мужа.
Елизавета побледнела. Она вся сжалась в ожидании.
— Это Филиберт Эммануэль, герцог Савойский.
— Герцог Савойский! — тупо повторила Елизавета.
Она ждала смерти, а взамен получила герцога. Смерть означала конец жизни, но брак с иностранным принцем и отъезд из Англии означал конец всем надеждам. Только сейчас она осознала в полной мере, как страстно жаждала стать королевой Англии. Расстаться с мечтами было бы для нее мучительно так же, как принять смерть.
Она твердо заявила:
— Ваше величество, я никогда не соглашусь на этот брак.
— Не согласишься?!
— Не соглашусь, ваше величество.
Королева подалась вперед и ледяным тоном произнесла:
— Какое право ты имеешь отказываться от мужа, которого я тебе выбрала?
Елизавета вспомнила Роберта Дадли, такого, каким она видела его через решетку темницы — высокого, темноволосого, красивого… и его горящие огнем дерзкие глаза. «Если бы это был Роберт…» — подумала она. Нет, даже ради него не откажется она от своей мечты. Но ей и не предлагали Роберта. Ей предлагали иностранного принца, к которому благоволила королева, так как он являлся вассалом Испании, а все, связанное с Испанией, было хорошо в глазах королевы с тех пор, как она увидела портрет невысокого, расфранченного молодого человека, судьбой назначенного ей в мужья.
— Есть только одна причина, по которой я могу отказаться от вашего выбора, ваше величество, и это потому, что я чувствую, что брак вообще не для меня.
Мария удивленно посмотрела на сестру.
— Ты… и старая дева! И когда ты решилась на это?
— Мне кажется, ваше величество, что я всегда знала, что так будет.
— Никогда не замечала в тебе предубеждения против мужчин.
— Ваше величество, я всегда это чувствовала, только иногда меня плохо стерегли.
— Тогда выходит, что нет нужды стеречь то, что ты любой ценой стремишься сохранить?
— Ваше величество, необходимо стеречь только то, что находится под угрозой потери. Мое намерение — остаться девственницей, и у меня нет необходимости сдерживать себя, как приходится некоторым девственницам.
— Мне бы не хотелось, чтобы ты при мне позволяла столь игривые замечания.
— Ваше величество, я никогда еще не была столь серьезна.
— Значит, мы ангажируем для тебя герцога Савойского.
Елизавета сложила руки на груди.
— Ваше величество, я так решила и предпочитаю смерть браку.
— На твоем месте я бы не заговаривала о смерти. Это слишком опрометчиво.
— И все же я предпочту смерть, нежели обручусь с герцогом Савойским.
— Посмотрим, — сказала Мария.
Она позвала стражу, и Елизавета вернулась в свои покои, веря, что смерть не за горами.
Елизавета лежала на кровати, глядя на балдахин. Вокруг нее тихонечко всхлипывали прислуживавшие ей женщины. Она вернулась после аудиенции у королевы и сказала им: «Мне кажется, что я скоро умру».
На самом ли деле ей лучше умереть, чем выйти замуж за герцога Савойского?
В течение долгих лет она мечтала, что станет носить корону. Сколько раз Кэт Эшли читала это по картам?! Она не может отринуть свою мечту. Но в действительности разве лучше умереть?
Ночью один раз она привстала с постели и подумала: «Завтра я пойду к королеве. Я соглашусь на герцога Савойского. Глупо смиренно шагать к смерти».
Но на утро она переменила свое решение.
«Подожди», — говорил ей здравый смысл. Разве не в ожидании было всегда ее спасение?
На следующий день она отправилась из дворца, но не в Тауэр. Королева все никак не могла принять окончательного решения относительно сестры, однако в конце концов она прибегла к испытанному методу. Елизавета должна будет вернуться в Вудсток, где останется на положении узницы, но с приличествующими ее рангу почестями. Если принцесса окажется в одном из своих загородных домов, народ успокоится, он проявлял нетерпение, когда она находилась в Тауэре. Лживая и коварная Елизавета представлялась молодой и трогательной, и, как всегда, народ был на ее стороне.
Даже когда она отправилась вверх по реке, люди выстроились на берегу, чтобы проводить ее. Они выкрикивали приветствия, у них были для нее подарки. В Вайкомбе ей принесли пироги, и так много, что она не смогла все принять. Елизавета мило благодарила людей, и на всем пути раздавались крики: «Боже, благослови принцессу! Боже, спаси ее светлость!»
Теперь она была счастлива. Она правильно поступила, что отказала герцогу Савойскому. Время всегда будет ее союзником, потому что она молода, а королева стара.
Принцесса прибыла в Вудсток, но здесь ей не предоставили королевских апартаментов, а привели в привратницкий домик. Он был окружен стражей, и сэр Генрих Бедингфельд сказал ей, что у него имеются особые указания насчет того, что принцесса должна находиться под постоянным наблюдением.