Лицо служанки светилось от возбуждения. Она прошептала: «Он пытается доказать, что это был несчастный случай. Его подослал с этим лорд Роберт. Но… как они это докажут… и что станется с милордом?»
Да, что с ним теперь станется?.. Вдруг Пинто страшно разволновалась, потому что почувствовала, что это в ее власти решить, что с ним будет.
Она могла рассказать правду: она могла рассказать о разработанном ею вместе с Эми плане. Это не спасет лорда Роберта. Но было еще одно объяснение, которое не покажется совсем неправдоподобным. Никто не верит, что смерть Эми наступила в результате несчастного случая, но разве они не смогут поверить в альтернативу убийства — в самоубийство?
Все это не заставит людей возлюбить лорда Роберта, у него останутся его завистники, но во всяком случае человек, который пренебрегал женой, служа своему монарху, не сможет считаться преступником.
Она стояла напротив Томаса Блаунта, который пристально изучал ее. «По-своему красивое создание, — подумал он, — и по ее горю видно, что она испытывала искреннюю привязанность к умершей хозяйке».
— Госпожа Пинто, вы глубоко любили леди Дадли?
— Да, сэр.
— Что вы думаете по поводу ее смерти? Произошел ли несчастный случай или имело место неслыханное злодейство?
Пинто слегка помедлила. Ей вдруг почудилось, что Роберт стоит здесь рядом с ней. Он, конечно, не был таким, как все. Она пыталась оправдать его: он подвергся искушению и, будучи натурой податливой, не смог ему противостоять. Ей казалось, что он умолял ее о помощи, он, который никогда и ни о чем не просил ее. Разве хоть одна женщина могла устоять против него? И в ее власти дать ему то, что никогда не давала ни одна из них.
Пинто сделала свой выбор. Она сформулировала свой ответ, тщательно подобрав слова.
— Сэр, это был несчастный случай. Я уверена, что это был несчастный случай. Она бы сама никогда не сделала этого над собой. Никогда!
Блаунт жадно ухватился за ее слова. Впервые было косвенно упомянуто самоубийство. Вот он, выход, который он проморгал.
— Скажите мне, — ласково произнес он, — почему вы должны думать, что она могла сделать это сама, госпожа Пинто?
— Ох, но я так совсем не думаю! — Пинто устремила на него дикий взгляд, будто она нечаянно выдала то, что хотела скрыть любой ценой. — Госпожа была доброй женщиной. Она молила Бога спасти ее от проявлений отчаяния. Она бы никогда не взяла на себя такой грех.
— Имелись ли у нее причины, чтобы покончить с собой?
— Нет! Нет! Да, верно, бывали случаи, когда она настолько отчаивалась, что…
— Она была больна, так ведь?
— У нее были проблемы.
— Проблемы физические, равно как и душевные?
— Лорд Роберт так редко приезжал навестить ее.
Они смотрели друг другу в глаза и оба были настороже.
Он думал: «Самоубийство! Лучшее, что может быть после несчастного случая». Он лихорадочно выстраивал версию. «Эми Дадли страдала от болезни груди, которая, как она знала, убьет ее. Это причиняло ей невыносимые страдания, и она не могла больше терпеть. Она отослала своих слуг на ярмарку с тем, чтобы в воскресное утро свести счеты с жизнью. Несколько странный способ расстаться с жизнью? Падение с лестницы может не обязательно привести к смерти? Ах, ведь Эми находилась в состоянии помешательства. Она вряд ли ясно осознавала, что делает. Она скучала без мужа, а он не мог навещать ее из-за своих обязанностей при дворе так часто, как бы ему хотелось. Поэтому бедная полупомешанная женщина отослала своих слуг на ярмарку, чтобы в ее распоряжении оставался дом, где она рассталась с жизнью».
Печальная история, но она не отразится ни на лорде Роберте, ни на королеве.
Пинто испытывала триумф женщины, которая любит и которая служит своему любимому даже если он никогда не узнает о том, что сделала она для его спасения.
Теплым воскресным утром, две недели спустя после смерти, тело Эми перенесли в церковь Святой девы Марии в Оксфорде. Похороны были грандиозными. Как будто Роберт решил компенсировать пренебрежение своими обязанностями по отношению к ней пылким выражением своей привязанности теперь, когда она была мертва. В траурной процессии участвовало несколько сот людей, и сводного брата Эми, Джона Эппл-Ярда, идущего в толпе вместе с другими родственниками и студентами университета, не покидали горькие думы. Он нежно любил свою младшую сестру и глубоко переживал ее смерть, притом ничто на свете не могло убедить его, что все это не было подстроено ее мужем.
И пока звонил колокол, пока читали заупокойную молитву, в сердце Джона Эппл-Ярда бушевала ненависть к Роберту Дадли.
На этих похоронах нашлись и другие люди, кто испытывал подобные чувства.
Многие желали бы видеть Роберта Дадли повешенным за то, что он сотворил с невинной женщиной, которая имела несчастье выйти за него замуж и стала между ним и его преступной страстью к королеве.
С этим и похоронили Эми.
Но хотя жюри присяжных вынесло вердикт о смерти в результате несчастного случая, по всей стране люди судачили о странной смерти Эми Дадли, спрашивая друг друга, какую же роль сыграли при этом ее муж и королева.
Роберт был полон надежд и терпеливо ждал. Теперь, когда он стал свободным, ничто не мешает королеве выйти за него замуж.
Что касается королевы, то она, кажется, хотела того же. Случившееся не поколебало ее любви. Она открыто гордилась и даже ликовала по поводу того, что он подверг себя такой опасности ради нее. Он был сильным мужчиной, и в нем она нашла все то, что искала.
Но опыт подсказывал ей быть начеку. Она хотела его, но в ее намерения не входило потерять свою корону.
Она могла плевать на Сесила, Бэкона, Норфолка и Филиппа Испанского, но она не могла не считаться с народом Англии.
Из разных уголков поступали тревожные вести. Французы говорили, что она не может больше оставаться на троне. Как могла она — королева, позволить своему подданному убить жену, чтобы жениться на ней! Французы утверждали, что трон уже шатается под Елизаветой. Такой гордый народ, как англичане, никогда не позволит властвовать над ним убийце и прелюбодейке.
Когда она сделала очередной выезд, ее подданные уже не приветствовали ее от всего сердца, как раньше. По всему белу свету ходили слухи о королеве и ее любовнике, они фигурировали в непристойных шуточках, где раньше главными героями были принцесса Елизавета и Томас Сеймур, кроме того, выдумывались истории о детях, которых она родила от своего любовника, о ней говорили, словно о какой-то шлюхе, а не о королеве великой страны.
Елизавета была сбита с толку и пребывала в нерешительности. Но она по-прежнему держала Роберта у себя под боком, доверяла ему государственные секреты. А двор выжидал. Поговаривали, что пройдет не так уж много времени, прежде чем королева сделает его своим мужем.
Однако ей требовалось время, чтобы все обдумать и сбросить с себя напряжение последних недель, завершившихся смертью Эми. Время всегда было ее другом.
— Чего мы ждем? — спрашивал Роберт. — Разве ты не видишь, что, пока мы медлим, мы находимся в руках наших врагов. Действуй смело и заканчивай с этой опасной неопределенностью.
Королева взглянула на него и в полной мере ощутила его самонадеянность: она увидела бушевавший в Дадли огонь, темперамент, который за два поколения поднял их семью из низов на самый верх. Человек, которого она любила, уже воображал себя королем, господином всех тех, кто находился рядом с ним, ее господином. Но он позабыл одну вещь: у нее тоже имелась своя гордость, она тоже поднялась от отчаяния к торжеству, от тюрьмы в Тауэре к величию. Она, конечно, может иметь любовника, но никогда не примет господина.
Сесил решил, что так больше продолжаться не может. Было настоятельно необходимо выдать королеву замуж. Пусть она выйдет замуж за человека, который ей нравится, и пусть у них будет наследник престола. Это самый быстрый способ заставить людей замолчать и забыть. Когда они начнут праздновать рождение принца, они забудут о том, как умерла Эмили Дадли.