Бедная невинная молодая женщина! Позволит ли ей королева удалиться от двора и уехать в деревню, где она будет иметь возможность составить заговор против королевы, где она может возмутить спокойствие? Какая у Греев несчастная судьба! Будет ли Екатерина страдать, как ее сестра Джейн?
— Моя дорогая сестричка, — сказал Роберт, — прошу тебя, особо не рассчитывай на ее снисходительность. Я улучу подходящий момент, чтобы переговорить с королевой. Я попрошу ее не быть слишком суровой с твоим мужем.
— Роберт, дорогой мой братец, я так испугалась. Недавно я с ужасом вспомнила… Джейн. Бедная Джейн! Она никому не хотела причинять вреда. Я спрашивала себя, а Гилфорд разве хотел? Моя сестра и твой брат. Они были так молоды, правда? Может быть, они хотели только быть счастливыми, как и мы. Разве наша вина, что мы по происхождению стоим так близко к трону?
Роберт успокоил ее и постарался побыстрее исчезнуть. Он не отважился задержаться дольше. Покинув ее, он подумал, что жизнь — странная штука. В жилах Греев текла королевская кровь, и по крайней мере двое из них желали, чтобы этого не было. А он, имевший весьма призрачное отношение к короне, мечтал к ней приблизиться.
Дадли заговорил с Елизаветой по поводу леди Екатерины, которая к тому моменту уже находилась в Тауэре.
При этом присутствовала Кэт, но он уже привык к ее обществу и говорил при ней, не таясь.
— Что вы собираетесь сделать с этой несчастной? — спросил он.
— Я сильно гневаюсь, — сказала королева. — Ведь она… моя родственница… и так себя вести!
Он нагло заявил:
— Ваше величество завидует ее будущему ребенку.
— Я… завидую незаконному ребенку?
— Не незаконному. Их брак узаконен.
— Без согласия королевы!
— Этот брак вполне законен, ваше величество. Вы бы так не завидовали, если бы сами сейчас носили под сердцем своего ребенка.
— Да как ты можешь говорить мне такие вещи!
— Потому что вы ждете правды от того, кто любит вас, как никто другой. Елизавета, мы только теряем время. Давай поженимся. Пусть у нас будут дети, ведь они у нас непременно появятся.
Она вложила свою руку в его ладонь, и у него радостно забилось сердце.
— Мне бы хотелось, чтобы это могло осуществиться, — сказала она.
— Так почему бы и нет?
Она покачала головой, но глаза ее засверкали.
— Дорогая Елизавета, разве наши мнения не совпадают постоянно? Мы так похожи. Мы просто созданы друг для друга.
— Наши мнения сходятся по всем вопросам, — сказала она. — Я вижу мир твоими глазами, дорогой Робин. Да, ты прав. Я страстно мечтаю иметь ребенка.
— Это твой долг. Нашему сходству нельзя дать исчезнуть. Его надо увековечить.
— Я никогда не встречала человека, который бы так хорошо говорил со мной. Откуда у тебя этот дар, Роберт?
— При чем тут дар. Не дар, а любовь вкладывает в мои уста эти слова, любовь, вдохновленная величайшей в мире женщиной.
Наблюдая за ними, Кэт вздохнула: «Почему она ему отказывает? Как она может отказывать такому мужчине? Он не стал менее привлекательным, даже после того, как убил свою жену. Самая милая и самая упрямая, самая сильная и самая слабая госпожа, что тебе еще нужно от мужчины?»
Но Елизавета внезапно отпрянула от своего возлюбленного.
— Почему ты просишь за эту девушку? Потому, что у нее очаровательная мордашка?
— Очаровательная? Я и не заметил. Теперь я вспоминаю, что редко видел ее, и только в твоем присутствии.
— Она достаточно мила.
— Бледная луна по сравнению с известным мне ярким солнцем. Когда я прошу за нее, то думаю о тебе. Потому-то я и говорю, чтобы ты проявила милосердие. Именно этого ждут от тебя люди.
— Роберт, есть люди, которые были бы рады сделать ее королевой. А мой отец воспользовался бы моментом и послал бы ее на плаху.
— Но ведь кроме красоты ты обладаешь еще и мудростью.
— Значит, мой отец не был мудрым человеком?
— Думаю, что не всегда.
— Мне кажется, что это можно назвать государственной изменой.
— Нет, назови это любовью… любовью к тебе, моя дорогая королева. Люди не одобрят, если ты примешься уничтожать своих соперников, как поступал твой отец. Это недостойно тебя. Львица не убивает мышей.
— А что! Помиловать ее? Оставить в покое ее вместе с мужем, чтобы они обзавелись целым выводком детей с угрозой трону!
— Нет, не так. Пусть она остается пленницей, но не отнимай у нее жизни.
Она ласково, как часто делала это, шлепнула его по щеке.
— Неужели ты подумал, что я собиралась лишить ее жизни? Нет! Я не хочу пачкать свои руки кровью. Я буду держать ее в Тауэре, и Хертфорд тоже станет моим пленником. Тогда я буду уверена, что они не опасны. Я не дотронусь до ее глупой головки. Пусть себе живет… как моя пленница.
Он страстно поцеловал ее руку.
— Ты — самая мудрая и самая красивая из всех женщин.
— Довольно болтать о мадам Екатерине. Давай поговорим о чем-нибудь более интересном.
— Наверное, о мадам Елизавете?
— И господине Роберте.
— Тогда давай вспомним те дни, когда мы встретились в Тауэре, и как он мечтал о лучшем будущем в своей одинокой темнице.
— Ладно, я не сомневаюсь, что эта тема будет весьма приятна. Я пошлю за музыкантом, чтобы он услаждал наш слух своей лютней, пока мы беседуем.
Он с упреком посмотрел на нее, но она почувствовала, что слишком уж тает в его присутствии, чтобы позволить себе и дальше оставаться с ним наедине.
Королева была очень довольна, что леди Екатерина Грей будет ее пленницей. Лорд Хертфорд уже находился в Тауэре по обвинению в государственной измене. Королева решила, что они останутся там на всю оставшуюся жизнь. И никто не сможет обвинить ее в том, что она замарала свои руки их кровью.
С одной соперницей было покончено, но она постоянно размышляла о другой, более существенной угрозе своему спокойствию. Одно только упоминание о Марии Шотландской приводило ее в мрачное расположение духа.
Если бы шотландская королева (и леди Мария Грей тоже) находилась в тюрьме, то она могла бы считать себя самой счастливой женщиной на свете. Но еще одна особа попала в поле ее зрения — Маргарита, графиня Леннокс. Эта леди не была совсем уж далека от трона, потому что являлась дочерью Маргариты Тюдор, сестры Генриха VIII. За ней требовалось следить с особой тщательностью, потому что у нее имелся сын, лорд Генрих Дарнли, а женщины, у которых есть сыновья, обладают непомерными амбициями.
Подсматривавшие за графиней Леннокс шпионы королевы очень скоро обнаружили, что она переписывается с Марией Шотландской.
Узнав эту новость, Елизавета засмеялась.
— Теперь мне ясно, чего она добивается. Она собирается женить этого своего сына на шотландской королеве, а потом составить заговор, чтобы заполучить для него еще и Англию.
Роберт согласился с ней, что, возможно, эта женщина вынашивает подобные планы.
— Мне интересно, согласится ли на это Мария, — задумалась Елизавета. — Нет, думаю, что нет. Мадам Леннокс видит лорда Генриха глазами матери. А я вижу безусого мальчишку, которому далеко до настоящего мужчины.
— Глаза вашего величества видят его в том же свете.
Она рассмеялась в ответ, ведь «Глаза» — новое прозвище, которое она ему присвоила.
— А что еще видят мои Глаза? — нежно спросила она.
— Что эта женщина может представлять реальную опасность для моей возлюбленной.
— Мы отправим ее в Тауэр. Ей там самое место.
Найти предлог оказалось делом несложным. Покои графини обыскали и обнаружили там несколько астрологических таблиц. Под пытками ее слуги сознались, что она наняла астрологов, чтобы выяснить, как долго проживет Елизавета, и они предсказали, что она умрет в течение следующего года.
Здесь, вне всякого сомнения, была явная государственная измена, и графиня Леннокс стала пленницей королевы в Тауэре.
Теперь уже две опасные женщины находились за решеткой, но ее мысли все еще были прикованы к Шотландии.