Окружавшие ее люди были раздражены. Нужно переломить ее слишком женское восприятие. Но всем было прекрасно известно, что она терпеть не могла рядом с собой уродливых людей. Всего лишь несколько дней назад от нее убрали прислуживавшего ей лакея, потому что он потерял передний зуб.
Ей напомнили, что эрцгерцог — лучшая для нее партия, которая имелась в наличии. Графа Сассекского отправили в Австрию в качестве эксперта и вскоре было получено сообщение, что к наружности претендента никак нельзя придраться и что даже его руки и ноги были очень изящной формы.
— Но остается, — сказала Елизавета, — вопрос религии.
Тогда ее советники разделились на две партии — одна под руководством герцога Норфолкского, другая — Лестера. Последние не соглашались с предложенным браком. Норфолк и его компания являлись его сторонниками.
Роберт высказывался против, чувствуя сопротивление королевы, которое ко всему означало возрождение его собственных надежд. Королева все еще относилась к нему прохладно, но он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она не горела желанием выйти замуж за эрцгерцога и стремилась только рассорить своих советников.
В этом была вся Елизавета — она беспокоилась по поводу внешнего вида своего избранника, она снова стала кокетливой и восхитительно женственной и вдруг она так точно разложила все по полочкам, что они в очередной раз поразились ее проницательности и убедились в истинности сказанного ею.
— Вы говорите о моем браке! — воскликнула она. — Вы говорите о престолонаследии. Друзья мои, посмотрите на Францию. Вы скажете, что там благополучно практикуется престолонаследие. Но эта страна скатилась в пучину гражданской войны. Посмотрите на Шотландию! Королева там, как бы вы и хотели, вышла замуж. Она родила прекрасного сына, и вы бы сказали, что это просто чудесно. А здесь, в этой стране, правит бесплодная женщина. Но, милорды, в этой бедной стране, под властью этой бедной женщины вы наслаждались миром и процветали. Что нужно этой стране — как и любой другой, — нет, это не наследник престола, а мир… мир, а не война, которая угнетает страну и уничтожает ее богатства. Неделю назад во время службы в церкви один человек взошел на алтарь, сбросил подсвечники и растоптал их. И многие его поддерживают. В этой стране религиозные разногласия не привели к войнам. А что, если бы ваш король был приверженцем католической веры, милорды? Что, если бы он захотел вернуть вашу церковь в лоно Рима? У нас были бы такие же беспорядки, какие вы сейчас видите во Франции между католиками и гугенотами. Нет! Вам нужен не муж для вашей королевы. И даже не наследник короны. А только мир. Вспомните мою сестру, которая вышла замуж за иностранца. Подумайте об этом, джентльмены, и вы поймете, права ли я в своем колебании.
Как и раньше, она их остановила. Она показала, что в образе легкомысленной женщины скрывается тонкий политик.
Отношения королевы и графа Лестера вновь потеплели. Она не могла скрыть своей радости от того, что он снова находится рядом. Она хотела, чтобы он понял, что ему не следует проявлять дерзость и что ее благосклонность относится только к нему одному. Он никогда не должен настолько уменьшать свое почтение по отношению к ней, чтобы ухаживать за другой леди из ее окружения. Он был ее слугой, ее придворным, хотя и в фаворе.
Кто знает, может, в свое время она и выйдет за него замуж!
Он снова стал ее Глазами. Никто не мог так восхитить ее, как это делал он. Елизавета не сомневалась, что если Роберт будет помнить все, что она требовала от него, то он сумеет вновь разжечь старую страсть, которая казалась похороненной.
Теперь он стал осторожнее, стал мудрее, он не довольствовался ролью простого придворного. Он будет ее советником. Он и Сесил станут управлять страной.
Окружавшим его людям стало ясно, что им следует проявить мудрость в том, чтобы в будущем больше его не игнорировать. Между ним и королевой может возникнуть отчуждение, но он останется ее самым любимым мужчиной.
Когда Роберт вдруг заболел, Елизавета проявила страшное беспокойство. Она навестила его в его апартаментах на первом этаже дворца и, осмотрев их, заявила, что боится того, что они слишком сырые и плохо влияют на его здоровье. Его следует немедленно перевести в другое помещение, потому что она не может позволить, чтобы ее Глаза подвергали себя такой опасности.
Покои, которые она для него выбрала, непосредственно примыкали к ее собственным.
Это решение было встречено вздохом изумления. Такое безрассудство могло быть совершено только в те дни, когда она сгорала от любви к нему.
Стало ясно, что разногласия между ними так же преходящи, как всякие размолвки влюбленных, которые возникают скорее из предвкушения будущего примирения, чем по причине настоящего гнева или ослабления любви.
Глава 8
Шло время, Роберт постоянно находился возле королевы, и их отношения стали более уравновешенными. Он все еще оставался ее фаворитом, но они уже больше походили на супружескую чету, перешагнувшую через ступеньку страстной любви и вступившую в стадию взаимного доверия и дружбы, которая была по-своему более приятной, чем начальный этап их отношений.
Всеобщее внимание было теперь приковано к событиям в Шотландии, а брачные авантюры королевы Марии заставляли всю Англию считать, что, оставшись незамужней, Елизавета вновь продемонстрировала свой практический ум.
После убийства Риччи муж королевы Дарнли умер насильственной смертью, к которой, как считали многие, приложила руку и Мария.
Елизавета не теряла бдительности. Она размышляла о Марии, об этой элегантной женщине, выросшей при изысканном, но безнравственном дворе французских королей, но в то же время о страстной и похотливой женщине, во власти которой было притягивать к себе мужчин, даже не будучи королевой.
Мария не обладала теми качествами, которые составляли сильную сторону Елизаветы. Она действовала, подчиняясь внезапному порыву там, где Елизавета проявила бы величайшую осторожность. Но Елизавета знала, что в стране имелись люди — и это касалось в основном ярых католиков, пэров северных земель, таких, как Перси и Невиллы, — которые предпочли бы на троне Англии видеть Марию. Поэтому, что бы Мария ни сделала, все это имело огромное значение.
Елизавета часто размышляла над тем, что же случилось с Марией? Не была ли она замешана вместе с этим головорезом Босуэллом в убийстве Дарнли? Елизавета знала, что этот вождь варваров — она именно так представляла себе Босуэлла — должен был развестись со своей женой, чтобы иметь возможность жениться на Марии. Правда ли то, что он похитил королеву Шотландии и надругался над нею?
И все потому, что Мария дала слишком много власти такому человеку, как Босуэлл. Мария забыла то, чего никогда не забудет Елизавета, — величие королевского сана.
Сесил принес ей свежие вести.
— Мадам, шотландская знать восстала против Босуэлла и королевы. Они обвиняют их в убийстве Дарнли. Босуэлл сбежал в Данию, а шотландскую королеву схватили и держат в Эдинбурге.
— Пленница… в своей собственной столице! — воскликнула королева.
— Жители Эдинбурга осыпали ее проклятиями, когда она проезжала по улицам города. Они кричали, что она прелюбодейка и убийца и что ей нельзя позволить оставаться в живых.
— Как они осмелились! — воскликнула Елизавета. — Ведь она королева!
Сесил взглянул на нее. Его взгляд был тверд и красноречив. Он без слов давал ей понять, что, если жители Эдинбурга возьмут на себя то, что они называли возмездием в отношении шотландской королевы, то Елизавета останется без могущественной соперницы. Если бы еще заполучить в Англию маленького принца и отдать его под опеку парламента королевы, то тогда определенно удалось бы избежать множества неприятностей. Крах Марии стал бы шансом для Елизаветы — в таком свете все это виделось Сесилу.