Возможно, что мысли королевы текли в том же направлении, но Елизавета не могла избавиться от возникшей в ее мозгу картины плененной Марии, которая проезжает по улицам Эдинбурга в то время, как над нею глумится чернь. Все прочие чувства поникли перед ужасом этой картины, потому что Мария, как и Елизавета, была королевой. Разве может одна королева радоваться тому, что оскорбляют другую королеву? Елизавета могла ревновать к Марии, она могла даже ненавидеть ее, но она никогда не одобрит оскорблений, брошенных в сторону помазанницы Божьей, потому что нельзя дать случиться дурному примеру.
Наблюдая за ней, Сесил снова поразился ее величию. Женщина и королева! Он никогда не знал, с которой из них ему предстоит иметь дело.
Когда в Англию переправили маленький сундучок из золота и серебра, страсти вокруг Марии разгорелись с новой силой, потому что в сундучке находились письма, больше известные как «письма из ларца», якобы оставленные Босуэллом во время его бегства. Эти письма — если только они не были подделкой — с головой выдавали королеву Шотландии, изобличая в ней сообщницу Босуэлла в деле убийства Дарнли.
Но Елизавета все еще защищала сестру. А когда Мария ускользнула от своих тюремщиков, подняла людей сражаться на своей стороне, была разбита и вновь вверила себя милости Елизаветы, то, хотя и нашлось немало таких, кто требовал немедля казнить эту опасную женщину, Елизавета продолжала считать Марию королевой.
Монархи могут ошибаться, но простые люди должны видеть в них избранников Божьих, и не им судить их. Конечно же, не оставалось почти никакого сомнения, что Мария убийца, а еще меньше приходилось сомневаться в ее прелюбодействе, но она была королевой.
— По человеческим и божьим законам лорды не имеют ни прав, ни власти, — сказала королева, — судить или карать их государыню и суверена, в чем бы они ни считали ее виновной.
Таков был приговор королевы, прекрасно отдававшей себе отчет, что в преступлении Марии и Босуэлла против Дарнли легко просматривалась аналогия прошлой связи ее и Роберта с убийством Эми Робсарт.
Ей придется сразиться с опасным врагом, но этот враг — всего лишь безрассудная женщина. Конечно, ей нужно считаться с католиками, но она знает, как поступить.
Она предложила Марии убежище в Англии, сначала в Карлайле, потом, когда поняла, что он находится слишком близко от границы Англии с Шотландией, в замке Болтон в Уэнслидейле. Пусть себе там живет, пока королева Англии отдается на милость своего старого друга — Времени.
Однако Мария не ожидала такого приема. Она надеялась, что ее встретят при дворе Елизаветы как королеву, которая наносит визит, и уж никак не рассчитывала на роль пленницы.
Елизавете удалось уладить и этот вопрос. Она объяснила Марии, что ей всего лишь предоставлено убежище, потому что она находится в опасности. Королева Англии никогда не сможет себе простить, если что-то случится с ее дорогой сестрой в то время, пока она находится под ее покровительством. А что касается приглашения ко двору, то Мария и сама должна понимать, что королева — как незамужняя женщина, связанная тесными узами с лордом Дарнли, — не сможет, не нарушая правил приличия, принять Марию при своем дворе, пока с нее не снято подозрение в убийстве Дарнли. Но, разумеется, ничто не может порадовать ее так сильно, как известие, что справедливость восстановлена и с ее дорогой шотландской сестры снято обвинение в убийстве мужа.
Таким образом, Мария вынуждена была довольствоваться своим положением пленницы, а королева, ни на секунду не выпуская из вида свою дорогую сестру, тем не менее была полна решимости показать людям, что королевы неподвластны людскому суду, несмотря на выдвинутые против них обвинения.
Это было необходимо также и потому, что Эми Робсарт имела неспокойную привычку время от времени напоминать о себе. Людям нельзя позволять делать нежелательные сравнения.
В это время случилось так, что трещина в отношениях с Испанией расширилась настолько, что ее уже нельзя было не замечать.
Для Англии королева была символом. Собрав вокруг себя красивых мужественных людей, она являла собой прекрасную мечту, была их госпожой, которой они все хотели услужить, потому что были влюблены в свой идеал. Но еще она была их матерью, и их благосостояние составляло самую большую заботу всей ее жизни. Она была нежной Женщиной и, как все, смертной, но, будучи помазанницей Божьей, становилась неуязвимой и неприступной. Она хотела, чтобы ее люди оказались смелыми, чтобы они ради нее шли на приключения и совершали подвиги, таких она награждала улыбками и осыпала своими милостями.
Она была владычицей их дум, и они должны хранить ей верность. Им следует постоянно искать, чем бы ее порадовать, предназначенные ей слова и мысли должны стать словами и мыслями влюбленных в нее людей. Они все должны любить ее, для них она должна быть идеальной женщиной. Но им никогда не следует забывать, что для них всех она является госпожой. И в то время как для ее красивых и галантных придворных, для ее советников и солдат она была царственной госпожой и возлюбленной женщиной, они никогда не должны забыть, что для своего народа она была Матерью — принимающей всех под свое крыло Матерью, — ее помыслы и вся ее энергия направлены на благо ее народа.
Она желала, чтобы Англия стала счастливым домом для ее народа — процветающим домом, — а так как, по ее убеждению, ни один дом нельзя считать счастливым и процветающим, если в нем не будет царить мир, то она питала отвращение к войне.
Елизавета часто говорила своим министрам, упрекая их в том, что они толкают ее предпринять против другой державы какие-либо действия, которые она не одобряла: «Мой отец растратил огромные богатства на войну. Я изучала историю разных стран, но ни разу не замечала, чтобы кому-нибудь война приносила хорошие плоды. Она всегда несла с собой бедность, голод, боль и горе, но никак не добро. Я не король, чтобы добиваться побед на поле брани. Меня это не привлекает. Я — королева, мать моего народа, и я хочу, чтобы он был счастлив в своем доме. Я знаю, что такое счастье им могут принести удачная торговля, хорошие урожаи. Мой народ станет меньше меня любить, если я обложу этих людей непомерными налогами, которые они станут платить для войн, как делали до меня другие. А я такая мать, которая хочет сохранить любовь своих детей».
Королева настолько ненавидела саму мысль о войне, что сердилась от одного только упоминания о ней, и частенько во время заседаний Совета она давала советнику пощечину или снимала свою туфлю и швыряла в него, потому что ей казалось, будто он подстрекает своих сотоварищей к проведению слишком воинственной политики.
Тем не менее, она мечтала, чтобы Англия стала великой. Англия уже начала осознавать себя владычицей морей. Джон Хокинс положил начало торговле рабами, которая для Англии обернулась выгодным делом, он отправлял на плантации Центральной Америки и Вест-Индии суда с невольниками из Западной Африки. Его младший двоюродный брат Френсис Дрейк присоединился к Хокинсу. Двое этих бесстрашных моряков из западных графств то и дело вступали в яростные схватки с испанцами в открытом море и возле берегов Мексики и Перу. Мартин Фробишер задался вопросом, почему моря и новые земли нужно отдавать на откуп Испании и Португалии. Разве англичане не такие же отважные, как испанцы! Даже если английским кораблям не хватало изящества испанских галеонов, то храбрость английских моряков окупала это с лихвой. Более того, разве они не служат королеве, которой хотели бы продемонстрировать свой успех!
Она одобряла их, но только молча. Она была госпожой, перед которой они могли ходить гоголем, у ног которой они обязаны сложить свои сокровища. Но им следует зарубить себе на носу, что они не должны причинять вреда ее родственникам. Если эти искатели приключений в открытом море рассматривали испанцев как своих кровных врагов, если они надели на себя личину пиратов и грабили добро, ранее награбленное испанцами, это хорошо и чудесно, но ее родственники должны оставаться в безопасности. Она не ввяжется в войну ради пиратов. То, что они делают, — это их личное дело. Они должны сами добывать себе средства, она не станет облагать их налогами для пополнения своей казны. Пусть они докажут, что они настоящие мужчины, мужчины, которые верят в удачу, и она еще больше станет их за это любить.