Несмотря на мнение Елизаветы, лорды не отказались от мысли о браке между Норфолком и Марией, потому что он представлялся им единственным средством избежать войны с великими католическими державами — Францией и Испанией, которые постоянно находились наготове, ища способа разгромить протестантскую Англию. Нидерланды оказались в плачевном состоянии, и, так как они были полностью подавлены железной рукой Альбы и инквизиции, то вполне вероятно, что следующим шагом Альбы к установлению католичества во всем мире станет покорение Англии. Существовал только один путь избежать этого бедствия: пообещать престолонаследие Марии Шотландской и, чтобы обеспечить ее примерное поведение, дать ей в мужья доброго англичанина, человека, которому можно доверять так, как они полагали, они могли доверять герцогу Норфолкскому. Этот прожект являлся надеждой католиков в Англии, а их было множество.
Пэры верили, что если они избавятся от Сесила и его сторонников, то добьются успеха, потому что Сесил поощрял королеву противиться этому браку.
Было запущено колесо заговора с целью сместить Сесила, а так как многие помнили, что произошло с Томасом Кромвелем во времена правления отца королевы, го Сесилу тем самым был уготован топор палача.
Роберта, который почти непроизвольно связал свою судьбу с противниками Сесила, выбрали в качестве человека, кто представит данное предложение королеве. Для этого он воспользовался заседанием Совета и подчеркнул, что это мнение ее министров, не принадлежавших к лагерю Сесила, политика которого ведет Англию к гибели. Уже чувствуется, как далеко такая политика оттолкнула Англию от Франции и Испании, и что единственный способ исправить положение — это сделать Сесила жертвой в угоду католикам за границей.
Никогда еще Роберт не видел, чтобы королева так разъярилась.
— Времена моего отца дано прошли! — закричала она. — Я не стану посылать своих министров на плаху, чтобы освободить дорогу тем, кто уже примеряет новые награды! Если Сесил против брака Марии Шотландской с Норфолком, то таково мнение господина Сесила! А вам, милорды, следует позаботиться о себе, потому что может случиться так, что вы окажетесь в таком же неприятном положении, в которое вы надеетесь поставить Сесила. Что касается королевы шотландской, то ей следует поостеречься, а то она обнаружит, что некоторые ее друзья лишились головы!
Стало ясно, что разъярившаяся львица готова защищать своего подопечного Сесила, и что если лорды хотят двигать свой план и дальше, то им следует совершать это втайне.
Вскоре после заседания было решено арестовать Сесила своими силами, но знавший об этом плане Роберт встревожился. Он знал характер королевы и предвидел, как она взбесится, если ее министры станут действовать против ее всем известной воли. Он знал, что она не из тех женщин, которые, однажды продемонстрировав свою привязанность, легко от нее отказываются. Сесил являлся ее верным другом, и если он действовал неудачно, — а королева никогда не согласится, что это так, — он все равно служил ей верой и правдой.
Поэтому Роберт поспешил отмежеваться от заговорщиков и предупредил их, что если они не отступят, у него не останется другого выхода, как раскрыть королеве их планы. Сесил сам пришел им на помощь, переменив свое отношение, он заявил, что если королева одобряет этот брак, то и он не будет возражать.
Шотландская королева была прирожденной интриганкой. Она не могла ждать подходящего момента. Она все сильнее опаивала Норфолка своим ядом. Роберт видел, что происходит на самом деле. Он понимал, что если начнется восстание, — а он допускал, что под влиянием Марии Норфолк может быть настолько глупым, чтобы поднять его, — то страну охватит гражданская война, и он, примкнувший к сторонникам этого брачного союза, окажется на краю пропасти. Елизавета была его королевой и его возлюбленной, он никогда не будет заодно с теми, кто против нее. Роберту стало ясно, что его положение становится опасным и ему необходимо срочно переговорить с королевой. Но даже в том случае, если он выложит ей все начистоту, он не может быть уверен, что Елизавета одобрит его самостоятельное политиканство. Он знал свою королеву намного лучше всех остальных и поэтому поспешил укрыться под пологом своей кровати в Тичфилде.
Ему не надо было притворяться больным, потому что он действительно заболел, его терзала тревога. Он послал к королеве гонца, сообщая ей, что ему кажется, что он умирает и должен повидать ее перед тем, как покинет этот мир.
После этого он откинулся на подушки и, ожидая приезда королевы, стал репетировать свои оправдания.
Елизавета находилась в компании своих фрейлин, когда ей принесли его послание. Она встала, и все заметили, что она слегка покачнулась. Роберт умирает! Это невозможно. Она этого не допустит. Ее милый Робин, ее Глаза, тот, кого она не разлюбит до конца своих дней! Они слишком молоды, чтобы разлучиться навсегда. Им должно быть отпущено еще много долгих лет вместе.
К ней подошла Кэт.
— Плохие новости, ваше величество?
— Нам нужно немедленно отправиться в Тичфилд.
— Милорд Лестер?
— Он… требует меня.
Кэт побледнела. Она больше, чем кто-либо другой, знала о чувствах своей госпожи к этому человеку. Сердце Елизаветы разорвется на части, если с ним что-то случится.
— Что ты на меня уставилась! — закричала королева. — Мы немедленно трогаемся в путь. Мы захватим докторов и лекарственные травы, эликсиры, которые не смогут не поправить его здоровье.
По пути в Тичфилд она думала о том, как много он значил в ее жизни. Она не могла вычеркнуть из памяти его лицо за тюремной решеткой в башне Боучемп.
Елизавета буквально ворвалась в его опочивальню. Вид его, лежащего в кровати, бледного и изнуренного, тронул ее до глубины души. Она опустилась на колени возле кровати Роберта и, взяв его безжизненную руку, покрыла ее поцелуями.
— Оставьте меня, — сказала она Кэт и сопровождавшим ее людям. — Я останусь наедине с милордом.
— Роберт, — произнесла она, когда все ушли, — мои дорогие Глаза, что тебя беспокоит, мой милый Робин?
Он прошептал:
— Ваше величество, очень мило с вашей стороны, что вы пришли, чтобы скрасить мой конец.
— Не говори так. Этого не произойдет. Я не допущу. Тебе вернут здоровье. Я сама тебя выхожу.
— Я, ваш покорный слуга, призвал вас к своему одру…
— Боже мой! — воскликнула она. — Воистину мой покорный слуга! Ты ведь мой Роберт, разве не так? Иногда случается, что это я кажусь покорным слугой.
— Моя дорогая миледи, не следует тратить время, которое мне отпущено. Мне нужно с вами переговорить. Затевается заговор, и я не могу утверждать, что чист перед вами. Я верил, что если Норфолк женится на Марии, то Англия от этого выиграет. Дорогая моя, я боялся, что ваша жизнь остается в опасности, пока не будет объявлен наследник престола.
— Покончим же с престолонаследием. Тебе что-то мерещится.
— Нет, неправда. Я сейчас боюсь, что ваше величество может оказаться в опасности. Я боюсь, что Норфолк вместе с шотландской королевой строит тайные планы. В этом замешаны многие лорды… как и я раньше. Они не думают о государственной измене. Они боятся, что ваше величество находится в опасности. Их план состоит только в том, чтобы вернуть в Шотландию Марию вместе с верным другом Англии в качестве ее мужа и удовлетворить Францию и Испанию, обьявив Марию вашей преемницей.
— Понятно, понятно, — сказала она.
— Значит, я прощен за ту роль, которую невольно сыграл — хотя не думал ни о чем ином, как только о безопасности моей дорогой леди? Значит, я умру счастливым?
Она склонилась и нежно поцеловала его.
— Если есть что-то, что нужно прощать, мой дорогой, то все прощено.
— Теперь я могу умереть спокойно.
— Нет, я не допущу этого!
Он слабо улыбнулся ей.