Елизавета постаралась выиграть время, потому что уже прекрасно знала, что делать. Она отдает им Норфолка (и в жаркий июньский день он отправился на эшафот Тауэр-Хилл), но она не отдаст им Марию.
Глава 9
В это опасное для государства время частная жизнь Роберта изобиловала сложностями.
Роберт, как он сам себе признавался, оказался человеком неустойчивым там, где дело касалось женщин. Однако создавалось впечатление, что королева не понимала, как он податлив в данном вопросе, какую тяжкую ношу вынуждает его нести. Роберт страстно мечтал о детях. У него было двое очаровательных племянников, к которым он сильно привязался, — Филипп и Роберт Сидни, и он относился к ним, словно к родным сыновьям. Но граф Лестер был не из тех, кто может довольствоваться этим. Ему нужны были наследники.
Даже у Бэгли был сын. Конечно, Роберт Сесил — болезненное создание, ему трудно держаться прямо и он унаследовал горб от своей ученой матери, но все равно это был наследник. И только Роберт Дадли, самый мужественный, самый красивый мужчина при дворе, оставался без законных детей.
Его первый и такой Богом проклятый брак оказался бездетным. Он знал, что это произошло по вине Эми, а не его собственной, и у него имелись доказательства. Но незаконнорожденные дети — совсем не то, чего он хотел; им он мог подарить свою любовь, но не имя Дадли.
Уже несколько лет продолжался его роман с Дуглас, леди Шеффилд. Это было весьма опасно, но его страсть к Дуглас оказалась такой сильной, что он был готов рискнуть разоблачением и неудовольствием королевы, только чтобы удовлетворить эту страсть.
Он ясно помнил начало их романа. Королева находилась в одном из своих летних путешествий, которые — и она на этом настаивала — должны были совершаться ежегодно. Торжественная процессия отправлялась из Гринвича, Хэмптона или Вестминстера. Королева обычно ехала верхом, иногда ее несли на носилках, в сопровождении многочисленных повозок с амуницией и багажом. И все вокруг должны были выказывать восторг, равный ее собственному, по поводу этого путешествия.
Люди покрывали многие мили, чтобы посмотреть, как она проезжает, а также для того, чтобы устроить для нее театральные представления. Ей нравились незамысловатые манеры простых людей, которые, как она заявляла, не обладая изяществом придворных, любили ее нисколько не меньше.
Что касается маршрута путешествия, то, как правило, Елизавета неоднократно меняла свое решение. Один фермер, прослышав, что она проедет одной дорогой, потом — другой, а в итоге — третьей, закричал под окном гостиницы, где Елизавета устроилась на ночлег:
— Теперь я знаю, что королева всего лишь женщина, она очень похожа на мою жену, потому что обе никак не могут сделать окончательный выбор!
Ее фрейлины были шокированы. Да как этот человек осмелился говорить в подобном тоне о самой королеве? Но Елизавета высунулась из окна и крикнула своим охранникам:
— Дайте этому человеку денег, чтобы он заткнул свою глотку.
Другой прохожий заявил королевскому вознице:
— Остановите повозку, чтобы я мог переговорить с королевой!
И королева, снисходительно улыбаясь, приказала, чтобы карета остановилась, она не только поговорила с этим человеком, но еще и протянула для поцелуя руку.
Подобная простота и естественность вызывала к ней любовь в сердцах простых людей. Когда она останавливалась в скромных гостиницах, она настаивала, чтобы многоуважаемый хозяин гостиницы не разорялся на ее удовольствия, зато останавливаясь в домах знати, она поощряла проявления бьющей через край роскоши.
В тот день, о котором вспомнил Роберт, кавалькада остановилась в замке Бельвуар, имении графа Рутлендского, и среди тех аристократов, кто собрался со всей округи, чтобы засвидетельствовать свое почтение королеве, оказался и лорд Шеффилд.
Самой красивой женщиной среди всех собравшихся была Дуглас, леди Шеффилд. Она происходила из очень знатного рода Ховардов (по Эффингэмской линии), была молода и эффектна.
Конечно, она слышала о великом Дадли, новоиспеченном графе Лестере, которого прочили в мужья Марии Шотландской. По стране вовсю ходили слухи, в которых фигурировала также и королева, вся Англия шепталась о любовной интриге, об убийстве Эми и о бешеной ревности, которую испытывала Елизавета, когда дело касалось Роберта, поэтому Дуглас полагала, что этот граф Лестер — не столько человек, сколько демон зла, только чрезвычайно обворожительный.
Но когда она увидела его, наряженного в ослепительные одежды и уверенно сидящего на коне, она подумала — как и многие другие до нее, — что, наверное, никогда еще на свете не рождался человек, который мог бы сравниться в совершенстве с этим Робертом Дадли.
Когда Дуглас склонилась в поклоне перед королевой, Лестер находился рядом с ее величеством, и на какое-то мгновение Дуглас почувствовала на себе его взгляд. Она вздрогнула. Этот человек запланировал убийство своей жены ради королевы. Он, как утверждали некоторые люди, был самым испорченным человеком в Англии. И в то же время Роберт заметил выражение лица леди Шеффилд. Он улыбнулся, и она поняла, что наступил один из самых знаменательных моментов в ее жизни.
В тот вечер в замке Бельвуар состоялся банкет и танцевальный бал. Королева в свойственной для себя живой манере флиртовала с новым фаворитом Хэттоном и вроде бы проявляла суровость по отношению к Роберту. Вполне вероятно, что она заметила его взгляд, брошенный на красавицу Шеффилд.
Размышляя о Дуглас, обладавший определенным опытом в данной области Роберт понял, что в случае его атаки произойдет быстрая капитуляция, и ощутил внезапный прилив гнева по отношению к королеве. Какая прекрасная жизнь у него могла бы быть! Что, если бы он женился на такой женщине, как очаровательная леди Шеффилд? И какие у них были бы замечательные дети — сыновья, похожие на Филиппа и Роберта Сидни. А если бы он женился на королеве, их сын стал бы наследником престола. Но она оказалась упрямой и решила править самостоятельно. Эми умерла напрасно, а он создал себе дьявольскую репутацию и много страдал из-за этого.
В танце он оказался в паре с Дуглас. Безусловно, она не была, подобно Летиции Ноллис, отчаянной женщиной. Летиция была очарована им благодаря его репутации, Дуглас же — вопреки ей. Но тем не менее Роберта возбуждала эта молодая женщина. Он прижался к ней теснее и сказал:
— Нас вместе свела судьба.
Она вздрогнула, а он продолжал:
— Вы слышали обо мне дьявольские сплетни. Умоляю вас, не верьте им.
— Милорд, — начала она, но он ее прервал:
— Успокойтесь. Это правда. Обо мне рассказывали много глупостей.
К ней вернулось самообладание.
— Мы здесь знаем вас как великого графа… самого великого графа…
— Самого развращенного графа! — вставил он. — Это меня огорчает. Я бы хотел получить возможность доказать вам, что это неправда.
— Я… я в это не верю, — едва смогла произнести она.
Но танец увлек Дуглас от него. Он подумал о том удовольствии, которое его ожидает, если она станет его любовницей. Он рисовал в своем воображении картины романтических свиданий, когда он скачет прочь от двора, чтобы встретиться с ней в одном из своих замков, может даже устраивая так, чтобы сам Шеффилд прибыл ко двору. Это было бы опасно, но Роберт всегда любил приключения. Танец поставил его в пару с королевой.
— Я наблюдала за вами на протяжении всего танца, милорд. — В ее взгляде таилась угроза.
Он ответил насмешливо, возбужденный Дуглас, которая была столь молода и очаровательна:
— Я польщен вниманием вашего величества. Но не думаю, что во время этого танца ваши Глаза могли заинтересовать вас больше, чем ваши Веки.
Она ущипнула его за руку.
— Ты не должен ревновать, Роберт. Есть люди, которые преуспевают в одном деле, другие в ином, некоторые — прирожденные танцоры, другие — дамские угодники.
— А есть иные счастливчики, которые преуспевают и в том, и в другом, ваше величество.