Марианна грустно улыбнулась. Разум давно ей сказал о том, что встречи с ним все равно были бы невозможны, а значит, все закончилось так, как и должно было закончиться. И все же сегодня, когда она увидела припорошенные снегом и луг, и речной склон, ее сердце вновь сдавила печаль, а губы как наяву ощутили пьянящее тепло его губ и родниковую свежесть его дыхания.
Она решительно помотала головой, отгоняя наваждение. Ее нечаянная встреча с лордом вольного Шервуда была не более чем приключением, событием одного из дней, и только! И если уж есть прихоть вспоминать о той встрече, то вспоминать надо именно так. Но вот и сейчас в ее памяти, которая с непонятным упорством не желала жить в ладу с разумом, зазвучал ласковый голос:
– Я не хотел бы потерять тебя, встретив однажды. Ты словно лесной родник! Я целовал бы и целовал тебя, Мэри!..
И под напором воспоминаний и чувств Марианна была вынуждена признаться себе в том, что лорд Шервуда почему-то волновал и продолжает волновать ее воображение. Казалось бы, у нее – единственной дочери знатного и состоятельного лорда – не было недостатка в искателях руки и сердца. За считанные месяцы пребывания под кровом отца она получила не одно предложение о замужестве, и те, кто делал эти предложения, вовсе не были лишены ни достоинств, ни привлекательности. Но каждый раз в ее памяти возникал облик лорда Шервуда, и она отвечала отказом, благо отец разрешил ей самой выбрать себе супруга.
В чем причина? Ведь не в колдовстве же! Да, он красив, безмерно притягателен, но разве эти качества определяют достоинства мужчины? Может быть, причина в его необычной славе объявленного вне закона, но почитаемого всем графством за справедливость и отвагу предводителя вольных стрелков? Марианна, не открывая глаз, покачала головой и едва заметно улыбнулась.
Нет. Просто ни в ком – ни прежде, ни потом – она никогда не встречала такого редкого сплава силы и тепла, угаданного ею в лорде Шервуда.
Далеко не сразу она перестала ждать от него вестей, надеясь, что он хотя бы захочет получить обратно своего жеребца чистых иберийских кровей. Таких лошадей не так-то просто отыскать за пределами Иберийского полуострова. Если бы он так и поступил, то она, по крайней мере, выкинула бы его из головы. Но он все оставил как есть, уязвив ее высокомерной небрежностью. Так, как если бы она, поприветствовав его, ждала ответного любезного слова, а он молча смерил бы ее прохладным бесстрастным взглядом, после чего отвернулся, забыв о ее существовании.
Но, не пожелав увидеться с ней наяву, он иногда приходил в ее сны, и один из снов очень смущал ее. Тогда она была в селении, которое находилось во владениях ее отца, и на это селение напал мор. Она почти уже справилась с поветрием, когда болезнь настигла ее саму. Охваченная жаром, она не знала, где было забытье, а где явь, и ей причудилось, что лорд Шервуда пришел к ее постели, поил целительными отварами и дотрагивался губами до ее лба, проверяя, не умерился ли жар. А еще обнимал ее и целовал так, как не целовал и не обнимал тогда, в августе, наяву. Марианна оправдывала себя только тем, что была больна, и винила сжигавший ее жар в чересчур вольной игре фантазии.
Но сейчас-то она здорова! Рассердившись на себя, Марианна решительно вынула заколку из волос, и водопад светлых локонов обрушился ей на плечи. Она позвала служанку, чтобы та помогла ей в купании: до ужина оставалось совсем мало времени, и одной ей не справиться с гривой длинных густых волос, а их ведь еще надо высушить и заплести, и подобрать украшения к платью. В том, что о выборе платья беспокоиться нет причин, Марианна не сомневалась, полностью доверяя безупречному вкусу Клэренс.
****
После ужина гости и хозяин замка перешли из трапезной в одну из небольших, но уютных зал, где был заранее растоплен камин, возле которого стояли удобные кресла, а на низком столике были предупредительно расставлены кубки, кувшины с винами и широкие блюда с ломтиками сушеных яблок и груш, пирожными с орехами и рассыпчатым печеньем на меду.
Мужчины расположились возле камина и за кубками неспешно разговаривали о политических тонкостях в делах континентальной Европы, о внутренних проблемах английского королевства. Марианна и Клэренс устроились поодаль за высоким столиком для шахматной игры и расставляли фигуры, выточенные из черного обсидиана и слоновой кости. Слуга принес им кубки, наполненные горячим, сдобренным гвоздикой вином, блюдо с миндальным печеньем, и девушки приступили к игре, не слишком вслушиваясь в разговоры мужчин.