– Не волнуйся за меня! Сэр Гилберт ничего мне не скажет – он и не заметит, в конюшнях Фледстана много лошадей. А я не хочу, чтобы ты попал в руки ратников сэра Рейнолда.
– И я не уверен, что мой конь пойдет с тобой. До сих пор он признавал только меня.
– А я сейчас попробую поладить с ним! – улыбнулась девушка.
Она подошла к вороному совсем близко и, не обращая внимания на то, как жеребец угрожающе прижал уши к голове, положила ладонь на атласную шею коня и тихо пропела несколько слов на другом языке, услышав которые, лорд Шервуда вскинул бровь.
– Ты знаешь валлийский язык? – спросил он, внимательно глядя на девушку. – И древние заклинания?
– А ты понял то, что я сказала? – обернулась она и удивленно посмотрела на Робина.
Он улыбнулся в ответ и движением подбородка указал на коня:
– Главное, что тебя понял Воин. Смотри, он признал тебя!
Вороной утратил прежний грозный вид и, вытянув шею, скользил бархатистыми губами вдоль руки девушки, сопровождая прикосновения ласковым фырканьем. Девушка без всякого опасения погладила коня по лбу и, слегка откинув голову, посмотрела на жеребца оценивающим взглядом.
– Ты знаешь, у тебя замечательный конь! – сказала она с искренним восхищением. – Такая мощь, резвость и выносливость при столь изящной стати!
– Я знаю, – ответил лорд Шервуда, глядя на девушку все с большей заинтересованностью. – А вот от тебя я не ожидал, что ты настолько тонко разбираешься в лошадях!
– Сэр Гилберт любит лошадей, – пожала она плечами, – конюшня Фледстана – лучшая в графстве. Поневоле начнешь разбираться, – и с неожиданной проницательностью заметила: – Конь у тебя совсем недавно, судя по тому, что твои друзья его не признали, но ты сумел добиться от него исключительной преданности за очень короткое время.
– Я купил его на ярмарке в Линкольне три дня назад, – ответил Робин. – Он многим нравился, но подступиться к себе не давал никому. Торговец уже отчаялся сбыть его с рук. Мне он тоже пришелся по душе, и я сумел понравиться ему. Этот вороной сам выбирает себе всадников.
Не прерывая рассказа, Робин поменял на лошадях седла и надежнее закрепил сумку девушки с собранными в лесу травами и цветами.
– Ты во Фледстане травница или целительница? – спросил он.
– И травница, и целительница, – ответила она. – Я обучена и готовить лекарственные снадобья, и лечить раны и болезни.
– Монастырское воспитание?
– Нет. Меня учили мать и бабка – все женщины в нашей семье с малых лет постигали науку врачевания. В монастыре меня, напротив, обучали не очень охотно. Сестры считали, что я и без их уроков знаю слишком много. Настоятельница – та вообще иногда говорила, что мой дар и мои знания идут не от Бога. Так что ты сегодня встретил колдунью, – ее последние слова были сказаны с неожиданным огорчением, и он поспешил улыбкой развеять ее горечь.
– Я сегодня повстречался с эльфийской принцессой.
Улыбнувшись ему в ответ, девушка ласково провела ладонью по шее вороного, который заволновался, почувствовав предстоящую разлуку с хозяином. Успокоив коня, она встретилась глазами с Робином, который не сводил с нее задумчивого и одновременно печального взгляда.
– Почему ты так смотришь на меня? Опять считаешь беспечной или легкомысленной?
– Ты не легкомысленна и не беспечна. Ты добра и пока еще очень доверчива, потому что юна. Жаль, если, становясь старше, ты перестанешь быть такой, как сейчас.
Услышав его ответ, она улыбнулась и покачала головой.
– Нет, я не так уж добра и доверчива. Но к тебе, Робин, я чувствую доверие – потому, наверное, что я тебе понравилась. Ни один мужчина не смотрел на меня так, как ты.
– Трудно поверить! – усмехнулся он и, едва заметно помедлив, добавил: – Но ты и впрямь понравилась мне еще тогда, когда я только слышал твое пение, не увидев тебя саму. А пела ты так чудесно!
Их голоса были настолько негромкими, что сказанные слова тут же затихали, словно падали жемчужинами и терялись в высокой траве.
– Ты знаешь, как ты красива? – спросил Робин, проводя ладонью по горячей щеке девушки, и сам с ласковой усмешкой ответил: – Конечно, знаешь! Но ты больше чем красива – ты вся излучаешь очарование, как солнце – тепло и свет. Я рад тому, что мой конь будет залогом нашей новой встречи – я не хочу потерять тебя, встретив лишь однажды!
И он осторожно и бережно привлек девушку к себе, дотронулся губами до ее губ. От неожиданности она замерла, но не отстранилась. Его губы, казавшиеся ей сухими и жесткими, внезапно оказались необыкновенно нежными. Они ласкали ее крыльями мотылька, и у нее стала кружиться голова, словно она пригубила кубок с душистым вином. Опьянев от его поцелуя, она бы упала, если бы его руки не сжали ее крепче. Она робко дотронулась ладонью до его волос и подивилась тому, какие они мягкие, почувствовала, что от его кожи пахнет травами и свежестью родниковой воды. Но от ее прикосновения его поцелуй стал более страстным и требовательным. Теперь он уже не вдыхал ее дыхание, а пил его, словно ключевую воду, и никак не мог утолить жажду. Она обвила его шею руками, и в ответ на ее объятие он с глухим возгласом с силой прижал ее к своей груди. Она услышала стремительный стук его сердца, эхом отозвавшийся в ее груди и заставивший ее сердце биться быстрее, в такт.