– Ваша светлость, – сказала я, – вы выбрали меня. Почему? Как я буду учить девочку, которая даже не увидит структуры моих заклинаний, а я, соответственно, не увижу ее плетений?
– В вашем распоряжении будут бумага и карандаш, – с внезапной очаровательной улыбкой ответил Уимбер.
– Но среди воспитанниц были девушки с магией нейтрального спектра, – воодушевленная полученным ответом, продолжала я, – так почему же…
– Знаете, мисс Кромби, – голос графа вдруг сделался холодными и колким, как расколотый лед, – не слишком ли много вопросов? Вы бы радовались, что наконец-то выбрались из вашего заплесневелого пансиона, что сможете повидать хотя бы западные земли. Но нет, тысяча ненужных и бестолковых вопросов. Я же сказал, что вы подходите. Так какого чистого вам еще надо?
Похоже, я его разозлила, и больше говорить было особо не о чем. Поэтому остаток пути мы просидели молча. Я даже глаза прикрыла, чтобы не видеть радужного мельтешения за окнами.
И так же внезапно мы вылетели из тоннеля, прямехонько под полупрозрачный купольный навес, сквозь который почти беспрепятственно проходили лучи солнца. В окно я увидела несколько изящных скамеек, на которых сидели люди, еще пару магиклов. Но этот купол… Святая Матильда, я в жизни ничего подобного не видела! У нас ведь в пансионе были только кирпич да дерево, а здесь… Неужели магволокно?
– Прибыли, – послышался насмешливый голос Уимбера. – Пересадка, мисс Кромби.
В Теверлине светило солнце, что, впрочем, неудивительно – столица была куда южнее, чем наш пансион. Я подхватила саквояж и, стараясь нигде не зацепиться, чтобы, упаси Матильда, не поцарапать великолепные сиденья, медленно выбралась наружу. Легкий ветер приносил запах сырости и опавших листьев, но здесь, на станции, он смешивался с резкими ароматами новенькой кожи и земляного масла. Поблизости находилось двухэтажное здание с гранитной облицовкой. Это, вероятно, и была станция, сводящая тоннели в точку нашей реальности. Мне понравились высокие окна, делающие станцию похожей на кружево, сплетенное из бордовых ниток.
Рядом со станцией, под куполом, ждали отправления другие магиклы. Они напоминали цветные леденцы, яркие, блестящие, полированные. И только один из них оказался аспидно-черным, с серебряными ободками вокруг темных окон, а на носу его тускло светился алый фонарь, вплавленный в корпус. Мое сердце екнуло. Словно подтверждая мои подозрения и страхи, Уимбер кивнул, указывая на черный магикл:
– Это за вами, мисс Кромби. Идемте, не будем заставлять людей ждать.
Я неохотно поплелась за графом, с опаской поглядывая на черный магикл. Сейчас все, буквально все казалось дурным предзнаменованием, хотя Рут наверняка бы посмеялась над моими сомнениями и вспомнила один из тех зачитанных до дыр развлекательных романчиков, что мы листали по вечерам. Кажется, в одном из них молодой маг направлялся по делам службы в замок к другому темному магу, и за ним, как и положено, приехала черная-пречерная карета с кроваво-красными фонарями. А потом они долго ехали и возница то и дело останавливал карету, чтобы пометить в лесу те места, где могут быть спрятаны клады. В книге все закончилось прекрасно: злодей был повержен, красавица спасена, а главный герой, хоть и весьма потрепанный, остался жив. Жили они потом долго и счастливо. Хотелось бы верить, что «долго и счастливо» ждет и меня.
Да и глупые все эти детские страхи! Возможно, герцог ле Ферн просто любит черные магиклы. А возможно, он тоже читал тот роман и решил вот так пошутить.
Лесли Уимбер остановился рядом с магиклом и повернулся ко мне. Я осторожно посмотрела на гладко выбритый квадратный подбородок и смущенно опустила глаза.
– Ну, мисс Кромби, здесь мы с вами расстанемся, – сказал он. – Надеюсь, вы оправдаете оказанное вам доверие и обучите девочку всему, чему сможете.
Я подумала о том, как все это будет происходить – исключительно на бумаге, при помощи карандаша. И ничего не сказала, лишь кивнула и сделала книксен.
– Не снимайте тот медальон, что я вам дал, – напомнил Уимбер, – однажды он спасет вам жизнь.
Слова его звучали веско и убедительно, я еще раз кивнула.
– Благодарю, ваша светлость.
Где-то на краю поля зрения дверца черного магикла отворилась, словно приглашая. Я заметила лишь мужскую руку, огромную, в перчатке из рыжей кожи.