— Ты знал, что она жива. — Я остановился перед ним. — Все это время ты, черт возьми, знал, что Перл жива. Что она теперь Лоусон. — Я никогда не хотел никого убить так сильно, как этого ублюдка. Эту двуличную крысу.
Фредди ухмыльнулся. Он знал, что у него мало времени. И он использовал свои последние минуты, чтобы еще глубже вонзить нож мне в спину.
— Это устроил мой отец. Знал, когда твоя мама и Перл останутся одни. Он организовал все, чтобы Лоусоны подожгли дом, а потом увез ее из дома, подальше от вас, ублюдков. А теперь она одна из нас, — его глаза вспыхнули. — И она убьет тебя. Она убьет вас всех, когда узнает, что вы сделали. — Взгляд Эрика горел яростью. — Если ты Темный Лорд, то она — сам ад. — Фредди кивнул. — Она придет за тобой, Арти. Твоя сестра, которую ты оплакивал, по которой скучал каждый день, ненавидит тебя и придет, чтобы убить. Она...
Я схватил его за лицо и свернул ему шею, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще. Я больше не хотел слышать его гребаный голос. Фредди обмяк в объятиях Эрика, и Эрик бросил его на землю, как мусор.
Я обернулся. Вся моя семья смотрела на меня, их глаза были полны боли и ярости от новости о Перл.
Моя сестра была жива.
Винни уставился в пол, его разум был вывернут наизнанку. Все смотрели на меня, ожидая ответов.
У меня их не было. Черт возьми, не было!
Ярость закипала во мне от пальцев ног до гребаного черепа. И я заорал. Я запрокинул голову и зарычал. Мой рев эхом отразился от стен. Она была жива. Перл была жива, и она ненавидела нас. Презирала нас. Хотела увидеть, как мы сдохнем.
Руки обхватили меня сзади.
Ческа.
Обернувшись, я встретил ее слезящиеся глаза, притянул к себе и прижал к груди.
— Мы вернем ее, — сказала она и поцеловала меня. Она поцеловала меня, и мое тело успокоилось.
Вода для того, чтобы усмирить мой гребаный огонь.
Я обнимал Ческу, потом обхватил ладонями ее окровавленные щеки.
— Ты, черт возьми, убила его, — я искал на ее лице хоть малейший признак сожаления, шока или вины. Чарли и моя семья начали принимать звонки, возвращаясь к гребаному бизнесу. Но все это было белым шумом, когда я смотрел на мою женщину, мою принцессу, мою гребаную королеву.
— Он заслужил смерть, — холодно произнесла она, и ее глаза потемнели. — За то, что он сделал. За все, что он сделал со всеми нами, — Я прижался лбом к ее лбу, и все, что было внутри меня, объединило нас. В этот момент я понял, что аура тьмы, та, что, по словам Винни, окутывала меня, слилась с ее красным. Что бы там ни видел Винни вокруг нас, теперь мы были чертовски похожи. Нет ни начала моей жизни, ни конца ее.
— Ты пришел за мной, — прошептала она, и я опустил руку к браслету на ее запястье, благодаря Бога за то, что он был на ней.
— Я же говорил, что сделаю это, — прорычал я, снова завладевая ее губами. Ее язык был на вкус как гребаный рай. — Ты никогда меня не бросишь. Никогда, черт возьми, не покинешь меня. Отныне, черт возьми, ты Адли, и что бы мы ни делали, ты будешь рядом со мной.
Ческа улыбнулась мне в губы и вздохнула.
— Теперь я Адли.
Я зарычал, прижимаясь к ее губам, чертовски крепко поцеловал. Затем с трудом заставил себя оторваться от нее и сказал своей семье:
— Идем, черт возьми, домой.
Глава 18
ЧЕСКА
Я вышла из душа, вдыхая влажный воздух. Завернувшись в полотенце, вошла в спальню. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Артура нет, а Ева Адли сидит в кресле. Я замерла и встретила ее жесткий взгляд.
Она, как всегда, была одета безупречно, но, присмотревшись внимательнее, я заметила, что ее щеки побледнели, а глаза покраснели. Мое сердце разрывалось от жалости к матриарху Адли. Она только что потеряла своего единственного оставшегося сына от рук мальчика, которого она вырастила, как горячо любимого внука. Предатель, воспитанный, чтобы уничтожить ее семью изнутри.
— Ева, — поздоровалась я и направилась к ней. Она молчала, глядя на меня каменными глазами, когда я остановилась в нескольких футах от нее. — Мне жаль, — сказала я, чувствуя себя совершенно опустошенной. — Насчет Алфи. Фредди. Мне невероятно жаль.
Ева не отреагировала, не вздрогнула. Вместо этого она поднялась на ноги и встретилась со мной нос к носу. Ее глаза оценивали меня. Я напряглась, ожидая ее осуждения. Но открыв рот, она сказала:
— Ты убила Олли Лоусона.
Я не могла говорить, поэтому просто кивнула.
Ева прошла мимо меня, но, взявшись за дверную ручку, повернулась ко мне лицом.
— Это тяжелая, опасная и порой неблагодарная работа — быть хозяйкой этой фирмы.
Я вздернула подбородок, услышав вызов в ее голосе.