— Почему ты здесь? — Помимо ее желания вопрос прозвучал как-то двусмысленно.
Трэвис не торопился отвечать, будто гадая, какой из ответов она бы предпочла.
— У меня были дела с твоим отцом, — наконец ответил он. Трэвис не двигался с места, разглядывая поблескивавшее на ее шее серебро и хорошо представляя себе полные округлости, на которых покоилось это ожерелье.
Звук его голоса вызвал у Алисии дрожь. От Трэвиса исходил настолько сильный магнетизм, что она не могла с ним бороться. Она помнила, как эти сильные руки, направлявшие лодку по бурным рекам, держали ее в объятиях. Она помнила нежность, с какой он кормил, одевал ее, заботился о ней, как отец о ребенке. И она помнила его жуткий нож, который он вонзал в плоть, когда лишал человека жизни. Он ужасал ее. Он восхищал ее.
Набравшись смелости, она подошла к нему. В темноте чувственно прошуршал ее шелк.
— Так ты теперь бизнесмен? — беспечно спросила она, на самом деле желая знать это и все остальное, но чтобы он ничего не понял.
— В каком-то роде. — В комнате было мало мебели. Трэвис отодвинулся, предоставив Алисии место перед застекленной дверью и любуясь ее лицом, подсвеченным снаружи лунным светом. — Почему ты не внизу со всеми, не танцуешь, празднуя Новый год? — Он задал вопрос в более вежливой, чем обычно, форме, и Алисия улыбнулась, поскольку его вежливость оборачивалась против нее же.
— Почему я здесь? — уточнила она. Он не засмеялся, и она беспечно проговорила: — Мне там не место, — и уклончиво пожала плечами.
Прислонившись к стене, Трэвис вглядывался в бледное лицо, освещенное проникавшим сюда из окон светом луны. Когда она отводила глаза, необычайно длинные ресницы отбрасывали на ее щеки тени. Хотя все женщины в переполненном зале, напротив, были с распущенными волосами, со свободно ниспадающими на шею и плечи локонами, волосы этой женщины по-прежнему были зачесаны наверх. Эта прическа обнажала хрупкий изгиб ее шеи, придавая ей еще большую уязвимость, и Трэвису захотелось погладить ее.
— Не верю этому, — категорически ответил он. — Ты самая прекрасная женщина из всех присутствующих сегодня в этом зале. Даже если кто-то прибыл с других планет, все глаза обращены на тебя.
Алисия приглушенно засмеялась:
— Думаю, что если бы там были существа с других планет, то разумнее всего было бы смотреть на них. А почему ты не там, с остальными гостями?
— Меня не приглашали, — Это была простая констатация факта, произнесенная без всяких эмоций.
Алисия с любопытством взглянула на его смуглое обветренное лицо.
— Тогда почему ты здесь?
На этот раз Трэвис не сдержал смеха.
— Пошли по кругу. Мне разъяснить свой первый ответ? Я здесь по делу. Твой отец не прочь заработать, а я могу ему помочь. Но он предпочитает не смешивать бизнес и развлечения.
— Не всегда. — Зазвучала мелодия еще одного вальса, и Алисия оглянулась в сторону зала. Отец будет искать ее. Она должна вернуться к нему.
— Можно пригласить тебя на танец?
Вопрос показался ей нелепым, и Алисия бросила быстрый взгляд на Трэвиса, проверяя, не смеется ли он над ней. Но Трэвис ждал ответа, спокойно глядя на нее.
— Это вальс, — прозвучал глупый ответ. Похоже, при нем она теряла разум.
Трэвис не стал отвечать. Одной рукой он обхватил ее талию, а другой взял за руку. Без мебели и без ковра, эта комната идеально подходила для танцев. Он медленно вел Алисию в ритме музыки, а потом они закружились по периметру комнаты, как будто находились в танцевальном зале блистательного дворца, среди утонченных людей.
Алисия никогда не испытывала ничего подобного. Этот мужчина перенес ее в неизведанный мир, в котором, кроме музыки и танца, ничто не имело значения. Она чувствовала тепло его руки сквозь шелк платья, его голова была так близко от нее, что она ощущала его дыхание на своих волосах, — и она расслабилась, бесстрашно плывя по воздуху в его объятиях.
Это очарование длилось еще несколько волшебных мгновений и после того, как смолкла музыка. Трэвис все еще держал ее талию и руку и смотрел на поднятое к нему лицо. У Алисии перехватило дыхание от его внимательных черных глаз, но она не отступила от него.
— Позволь мне научить тебя не бояться. — Это было произнесено спокойным, без эмоций тоном.
Алисия не стала делать вид, будто не поняла. Она завороженно продолжала смотреть в его скуластое лицо, не в силах произнести ни слова.
— Это невозможно, — наконец пролепетала она.
— Позволь мне попробовать. — В этой фразе уже была требовательность, а не только просьба. Трэвис погладил ее по щеке и легонько сжал подбородок. — Никто не знает тебя так, как я. Нельзя прожить всю жизнь в страхе. Он погубит тебя. Тебе нужно кому-то довериться, Алисия. Доверься мне.
Ей очень хотелось этого. В эти недолгие чарующие мгновения в его объятиях она была свободна, и ей хотелось вновь ощутить эту свободу. Она почувствовала, как напряглась ее спина, как по телу разлилась пугающая пустота, и отступила от него. Он хотел ее так же, как все мужчины, которые хотят женщин, но она не могла стать такой женщиной.
Тем не менее у нее уже был какой-то выбор. Отец хотел, чтобы она вышла замуж, но это было невозможно. Как ей объяснить тем благовоспитанным молодым джентльменам, что ее изнасиловали, что она носила ребенка от насильника и теперь боится даже простого прикосновения мужчины? Трэвис знал об этом, и ему было все равно. Она могла бы отвернуться от отца и от других мужчин, зажить своей жизнью, но предстоящее одиночество пугало ее не в меньшей степени, чем замужество. Трэвис знал и об этом, поскольку сам чувствовал себя столь же одиноким.
Эта мысль побудила Алисию снова взглянуть на него. Он был отверженным в тех двух мирах, к которым принадлежал. Он знал, каково быть никому не нужным. Она не знала его прошлого, но понимала его стремления. Воспитанный как индеец, он был отвергнут как белый. Обученный джентльменским манерам, он не был принят среди своих краснокожих. У него было больше проблем, чем у нее, но…
Прежде чем страх заставил ее отказаться от мелькнувшей надежды, Алисия ответила:
— Я хочу опять стать нормальной женщиной. Если мне нужно научиться доверять, я, пожалуй, начну с тебя.
Она услышала, как Трэвис выдохнул.
— Ты не пожалеешь об этом. Обещаю.
Договор был заключен. Глядя в ее испуганные сапфировые глаза, Трэвис улыбнулся озорной улыбкой.
— Впрочем, иногда ты будешь жалеть об этом.
От такой честности смех заклокотал в ее горле, но вырваться наружу не успел. Алисия вдруг оказалась в крепких объятиях Трэвиса, и его пахнущие виски губы властно прильнули к ее губам. Она продала душу дьяволу.
Глава 14
На следующий день Алисия не находила себе места. Она не знала точно, что намеревался предпринять Трэвис, но считала, что с ее стороны было верхом идиотизма даже находиться с ним в одной комнате. Если у нее и были какие-то сомнения на этот счет, то они развеялись после событий прошлого вечера.
Глядя в зеркало и трогая губы, которые он целовал, она дивилась, почему на них не осталось следов. Никто не целовал ее так. Его губы были теплыми, неторопливыми и чувственными, передвигались от одного угла ее рта к другому, осторожно разминая их, пока она не поддалась его нежности.
Это было большой ошибкой. Алисия вспыхнула, вспомнив об этом. Как она могла оказаться настолько безответственной, что позволила какому-то лодочнику-метису такие вольности? Ее целовали и раньше, но не так, без языка, из-за которого у нее перехватывало дыхание и она становилась бессильной в его объятиях. Она до сих пор не понимала, как один только танец превратил ее в безвольную идиотку, но точно знала, что такое больше не повторится.
В оставшиеся дни праздника, до начала занятий в школе, она не переставала думать о том, как сказать Трэвису, что у нее нет желания снова видеть его. Ей удалось убедить отца разрешить ей остаться у Бесси, пока в дом не привезут остальную мебель. Но дорога от дома отца к Бесси была долгой и предоставляла ей много времени для раздумий. Проще было остаться в доме отца и заняться там обустройством, чем идти сейчас пешком и думать об этой проблеме.