— И ест он не так, как мы, — закончил свой рассказ Иван. — Вы присмотритесь, если мне не верите. Нам скоро пообещали обед, вот во время него можете сравнить нас и его.
— Про остальных что-то можешь сказать? Ещё подозрительные есть? — спросил я, пропустив мимо ушей его последние слова.
— Мокшин странный, то ли сломался мужик совсем, то ли агент немецкий ловко под забитого маскируется. Ещё Алесь, как там его, э-э, Снитко, что ли, подозрительный. Я бы на него точно ничего такого не подумал, но он несколько раз с Брыловым переглядывался и болтал отдельно ото всех.
— Молодец, всё верно заметил, — кивнул я и после этого наложил на него ментальные чары. — Ты Иван Есин, зенитчик, попал в плен летом?
— Да, товарищ Киррлис, — чётко произнёс он.
— То, что ты мне рассказал перед этим, — продолжал я допытываться, — твои мысли или кто-то хотел донести их до меня через тебя?
— Мои.
Задав ещё несколько вопросов, я полностью убедился в том, что мой собеседник не пытался что-то скрыть и обмануть меня. После этой проверки я снял ментальное давление с его разума. Всё, что я хотел узнать — узнал.
— Ты полностью прав в своих наблюдениях, Иван, — произнёс я. — Тот, кого ты знаешь под именем Егора Брылова, на самом деле немец из Прибалтики. Зовут его Ерих Ланге, родился в восемнадцатом году, в тридцать девятом эмигрировал в Германию со всеми своими родными. Почти сразу же получил предложение от немецких спецслужб о сотрудничестве, которое принял с огромной радостью. С августа сорокового служит в Гестапо. До войны участвовал в нескольких диверсиях и провокациях на территории СССР, после начала войны выявлял агентов НКВД, крупных партийных работников, поменявших документы и начавших работать против немцев, связников с партизанскими отрядами и городское подполье. Недавно был внедрён в Витебский концлагерь, чтобы попасть в группу беглецов и найти мой отряд. Для этого полторы недели готовился, изнурял себя голодом и тяжёлыми работами. Алесь Снитко на самом деле польский националист Томаш Филипяк, завербованный Гестапо ещё в тридцать шестом году. А Мокшин и в самом деле сломался в плену, ты правильно заметил.
Тот смотрел на меня круглыми от удивления глазами.
— Иван, на кого ты можешь полностью положиться из тех, с кем сбежал из плена? — задал я ему вопрос.
Тот быстро встряхнулся и без раздумий ответил:
— На Ваньку Семянчикова, танкиста. Его в наш лагерь полтора месяца назад привезли, с тех пор вместе держимся. Он наш человек, настоящий советский!
— Угу, отлично, — кивнул я и опять задал ему вопрос. — Иван, ты немцев бить хочешь?
— Хочу! — он даже подался в мою сторону всем телом. — Рвать их зубами буду, душить голыми руками стану! Мне бы только силы восстановить, а дальше я сам. И оружие добуду.
— Тихо, тихо, — урезонил я собеседника. — Бить нужно с умом, чтобы забрать несколько вражеских жизней и сохранить свою, а не поддаваться ненависти и идти в последний бой. По этому поводу я хочу предложить тебе дать мне клятву верности, а в обмен я помогу тебе получить особую силу, с которой ты можешь немцев и грызть, и душить, и стрелять по ним.
— Я со…
— Погоди, я ещё не закончил, — остановил я его. — Клятва — это будут не просто слова. Я стану твоим командиром навсегда.
Опубликовано: Цокольный этаж, на котором есть книги: https://t.me/groundfloor . Ищущий да обрящет!
ЭПИЛОГ
Два Ивана практически без колебаний согласились присягнуть мне на верность, дав в том клятву крови. В свою очередь я слегка слукавил, когда объяснял последствия принесения её. Общими словами и без подробностей сообщил им, что эта клятва будет выше присяги, которую они давали в армии и тут же сделал акцент на тех способностях, которые они получат от меня и эффективности в деле уничтожения фашистов. Да, согласен, не очень красиво с моей стороны так поступать. Но, с другой стороны, они во исполнение старой присяги сгинут же ни за грош. То есть, будут так и так потеряны для СССР. А вот под моим началом парни станут воевать с толком и максимальным вредом для противника. В общем, ну очень мне были нужны люди вроде этой парочки. За них я сполна расплачусь перед их страной и правительством. Да я уже многое сделал и продолжаю делать в счёт этой платы, сражаясь с армией Германии на оккупированных ею территориях СССР. Пусть там считают, что я продал свою помощь за тела и души бывших подданных Союза. Отменили рабство? Ой, да ладно, в том или ином виде оно существует везде и будет существовать всегда. Для любого государства его население такой же ресурс, как вода, железо, золото и так далее.
Их здоровье, серьёзно пошатнувшееся в плену, я вернул в ходе ритуала жертвоприношения. Жертвами стали два гестаповца-засланца. Всё равно пользы от них мне не было никакой. Оба настолько оказались пропитаны идеологией фашизма и ненавистью к СССР, что попытка перевербовки сорвалась. На словах они обещали мне всё. Но их ауры сообщали совсем другое.
После преображения их из болезненных задохликов в пышущих здоровьем крепышей, два Ивана окончательно поверили моим словам и поклялись служить мне. В тот же день я отправил первого в Казематы оборотней для перерождения. Перед этим честно предупредил про опасность потерять разум или жизнь.
И вот момент истины.
Из башни вышел преобразившийся Есин. Больше всего изменился его наряд. Вместо гимнастёрки с галифе и шинели на нём были унты с серым волчьим мехом, холщовые, утеплённые, стёганые штаны, красная рубашка со шнуровкой на груди и стоячим воротником, поверх рубашки безрукавка из волчьей шкуры, на руках меховые рукавицы, голову прикрывала меховая шапка с волчьим хвостом на затылке. На поясе у парня, на широком кожаном ремне с массивной бляхой в виде волчьей оскаленной головы, висели большие ножны с прямым кинжалом с рукоятью из лосиного рога. Лицом Есин стал более жёсткий, взгляд приобрел свирепые, так сказать, нотки, звериные. Позже за ним и его сородичами-оборотнями все заметили привычку иногда приподнимать уголок губы, демонстрируя крупные клыки. Само лицо чуть вытянулось, приобретя эльфийские штрихи, уши обзавелись заострёнными кончиками. С виду Есина теперь можно принять за эльфийского квартерона с большой примесью человеческой крови.
Но одежда, лицо и привычка — всё это малозначительная ерунда. Куда важнее было то, что я ощутил крепкую связь между ним и собой.
— Отбой, Прохор, — я махнул рукой старику, который с хмурым лицом смотрел на Ивана, при этом направляя на него автомат, заряженный патронами с серебряными пулями. За несколько дней он успел неплохо сойтись с новичком. Отсюда и хмурость на лице, так как ему было очень тяжело сознавать тот факт, что придётся стрелять в парня, если ритуал пройдёт так же, как до этого с немцами. — Он свой.
— Ну, слава богу, — просиял старик и ловко закинул автомат за спину.
Я деактивировал сторожевые амулеты, не пропускавшие оборотня из ловушки, и шагнул к своему новому подчинённому. Практически первому существу, созданному Очагом в этом мире. Феи и варги не в счёт. Одни неразумные животные, другие фактически часть Очага, как каменная башня, земляная пещера или пищевые деревья.
При моём приближении Есин резко опустился на одно колено, прижал обе ладони к левой стороне груди, склонил голову и сказал:
— Мой лорд, приказывайте!