Выглядят они при этом так, словно идут на эшафот, и никак иначе.
— Господа хорошие, знали ли вы обо всём, что творится в вашей юрисдикции? — интересуется Мэнфи.
На что Джим-Бим и Джек-Дениелс, двое крупных мужиков, едва ли не падают на колени с мольбами на языке и слезами, и соплями на лице.
— Мы виноваты, Лорд Шурик! — обращаются они ко мне, а не председательствующей Мэнфи. — Пощадите нас! Мы всего-то желали занять достойное место во фракции! Как мы могли конкурировать с теми же Вратами, не прибегая к сокращению издержек? Мы старались сделать всё по уму! Да, были обвалы, но маленькие и не угрожающие жизни рабочим! — восклицает дуэт. — Мы виноваты, что увлеклись в своём желании превзойти конкурентов, но ведь и обвалы не унесли ни одной жизни до вчерашнего дня! По отчётам всё было более-менее цивильно!
Я хмурюсь от их слов, бросая взгляд на Мэнфи.
Зеленоглазка оборачивается ко мне и молча кивает, мол, не врут.
Или же врут, то аккуратно, сообщая лишь то, во что верят сами.
Я тихо вздыхаю, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.
Так-то чего-то конкретного, кроме халатности, двум частникам и не пришьёшь. Ведь, действительно, несмотря на всю неприятность ситуации, жертв за полтора месяца и вправду не было.
Да и касательно того же лечения шахтёров за их счёт… мы этого пункта в наше законодательство не вносили, поэтому, не обращая внимания на всю неприглядность происходящего, с точки зрения закона, два дельца ничего не нарушили.
Будет мне и Мэнфи уроком, что не следует оставлять вопрос защиты прав рядовых игроков на рассмотрение их же непосредственному начальству.
А то ситуация чём-то напоминает прямо-таки 19 век и промышленную революцию, когда рабочие массово устраивались на работу в фабрики и заводы, надеясь на лучшее будущее, а на деле хозяева этих предприятий выжимали чуть ли не все соки из своего персонала.
На любые же попытки неповиновения и возмущения просто выкидывали недовольных без последних портков на улицу, нанимая вместо них таких же отчаявшихся бедняков.
И так раз за разом.
Вот только история показала, что такой подход рано или поздно приведёт к не самым приятным последствиям.
Каждое предприятие — это котёл, которому для адекватной работы следует поддерживать необходимую температуру. Вот только если ты будешь держать котёл постоянно нагретым до предела, не давая тому остыть, то рано или поздно он взорвётся да с такой силой, что снесёт к чертям всё здание, в котором он располагался.
Так и сейчас.
Хорошо ещё, что я на ранней стадии смог обратить внимание на положение рядовых игроков. А сколько ещё частных мастерских относится схожим образом к своим рабочим?
Вряд ли много, поскольку пока большая часть производств находится в прямом подчинении Спарты. Но значит ли это, что я так просто оставлю этот вопрос без должного внимания?
Ну вот теперь уж точно нет!
Не хватает мне тут ещё профсоюзов, стачек, а потом и всяких социал-демократов с пролетарской революцией.
В общем, гвардейцы отводят дельцов обратно на свои места, а Мэнфи вызывает последнего участника суда, выслушав которого можно будет принять решение по делу.
— Вызывается глава гражданской администрации восточного форпоста, — сообщает она.
В центр зала выходит игрок по имени Том.
Я удивлённо вскидываю брови. Ведь я узнаю этого парня. Именно этого игрока мне рекомендовал Тохич как одного из своих лучших протеже.
За что я и дал тому повышению, послав руководить восточным форпостом.
И вот теперь Том оказался на месте подсудимого. Печальное зрелище.
Краем глаза я даже различаю среди сидевших в зале суда Мэри и Мелиссу, жену Тома. Да, точно, он ведь женатый игрок у нас…
В своё время я им всем троим давал «путёвку в жизнь» на первой такой официальной церемонии.
Девушки волнуются и сжимают кулачки, одна переживает за мужа, другая — за друга. Как же он умудрился так вляпаться?
— Том, знал ли ты, что в твоей зоне ответственности происходят постоянные нарушения безопасности на шахте Джим-Бима и Джек-Дениелса? — следует вопрос.
Том поднимает голову и смотрит Мэнфи прямо в глаза.
А затем он даёт ответ.
— Да, знал.
Весь зал едва ли не взрывается ахами, охами и даже проклятиями.
Я удивлённо переглядываюсь с Мэнфи.
Та кивает.
Не врёт.
Удивительно.
— Тогда почему ты не сообщил ни о чём подобном выше по инстанциям? — вмешиваюсь я.
— Я сообщал и далеко не единожды, — обречённо пожимает плечами Том. — Я писал как минимум пять писем в торгово-промышленную палату и требовал разобраться в происходящем.