Алексис не могла не заметить, что никто из них не выглядел особо обнадёженным.
Однако Борген как будто прилагал усилия, чтобы казаться более расслабленным. Он слегка изменил свою стойку. Ещё он сделал более нейтральное и спокойное выражение лица, пока наблюдал за приближением оборотней.
Отметив это, Алексис осознала, что украдкой смотрит на Джулс, и ей стало интересно, обучала ли полуфейри Боргена правилам этого мира.
Очевидно, что Вулке и Монту тоже не помешало бы немного потренироваться.
Они продолжали настороженно наблюдать за приближением волков, сохраняя свои выжидающие позы полной боевой готовности, не говоря уже об откровенно холодных взглядах.
Вулка, в частности, уже была наполовину в боевой позиции.
Алексис увидела, как Вулка исподтишка взглянула на Кэла, и её внезапно осенило, что, возможно, в первую очередь их волнуют не собственные жизни.
Очевидно, что по крайней мере Вулка была полностью готова защищать своего короля.
Алексис вспомнила кое-что ещё.
Оборотни и Странники недолюбливали друг друга.
Весьма сильно.
Она понятия не имела, почему.
Как-то во время полёта она задала Кэлу этот вопрос, и Король Странников как будто не мог дать ей внятного объяснения. Он сказал ей, что волки испытывают иррациональный страх перед существами, которых они не могут с лёгкостью отнести к одной из следующих категорий: «добыча», «не хищник-друг», «хищник-друг», «хищник-враг» и «сверххищник».
Алексис нахмурилась после его слов.
Она не могла удержаться, чтобы не прокрутить в голове каждую из категорий, одну за другой.
Ей не хотелось признавать это, но в категориях Кэла был смысл.
Она в общем-то уже наблюдала, как Девин проделывал именно это с существами, с которыми они сталкивались. Альфа-волк даже спрашивал у неё пару раз, как она классифицирует тех или иных существ, считает ли она их особенно опасными или нет, и при каких обстоятельствах.
Затем ей пришло в голову кое-что ещё.
Она спросила Кэла, в какую именно категорию можно отнести её саму.
Кэл рассмеялся.
Он погладил её по бедру, всё ещё смеясь, и наклонился, чтобы поцеловать в губы. После поцелуя, который был достаточно чувственным, чтобы ненадолго отвлечь Алексис, он улыбнулся, смущённо качая головой, как будто считал этот вопрос и её саму невероятно очаровательными.
Алексис не знала, как отнестись к этому.
В любом случае, она не стала откапывать слишком глубокие смыслы, скрывающиеся за этим.
Хотя теперь, переводя взгляд с волков на Странников, она задумалась о том, как именно они воспринимали друг друга, и почему это так выводило их из себя.
В каком-то тёмном уголке её сознания возник ментальный образ.
Вдогонку к этому образу её нос почуял тёмный, животный запах, удушающий своей мускусностью. Этого оказалось достаточно, чтобы у неё заслезились глаза.
Сморщившись, Алексис помахала рукой перед лицом.
— Во имя богов… что, чёрт возьми, это было?
В этом образе она увидела Вика как человекоподобного, агрессивного животного — его сердце слишком быстро колотилось в груди, длинные ноги, руки и грудная клетка состояли из жилистых мышц, челюсти были полны острых зубов, язык свисал. Его ноги плавно двигались под брюками, ступни в ботинках слишком громко шагали по кафельному полу. От оборотня явно исходили тепло и феромоны. И то, и другое казалось сотканным из мускуса, адреналина и агрессии.
Алексис с недоумением уставилась на Кэла, когда поняла, что это он прислал ей этот «образ».
Неужели это то, что видел Кэл, глядя на оборотня?
Ей никогда не приходило в голову, что он видит некоторые вещи иначе, чем она.
То есть, реально иначе в физическом плане. Насколько она могла сказать, Кэл видел оборотней в совершенно разных частях светового спектра.
И дело не только в свете.
Кэл видел волков через какое-то чувственное восприятие, которое ей было совершенно чуждо.
Это могло быть нечто энергетическое, экстрасенсорное или абсолютно инопланетное.
Как бы ни работало зрение Кэла, через его восприятие Странника Вик выглядел опасным, непредсказуемым животным. Он походил на дикую собаку, которая может броситься и вцепиться ему в горло, если он испугает её или сделает что-нибудь, что вызовет её иррациональную, инстинктивную агрессию.
— Боги преисподней… — пробормотала Алексис.
Кэл издал низкий смешок, затем наклонился и прошептал ей на ухо:
— Ты понимаешь? На самом деле нас следует похвалить за наше спокойствие. По крайней мере, за наши безупречные манеры перед лицом этих животных…