— Мы не можем, — сказала девушка. — Эмма.
— Ты знаешь, что это не по-настоящему, — произнёс Марк. — Я люблю Эмму, но нет так.
— Но важно то, что она делает, — она отстранилась от парня. — Джулиан должен в это поверить.
Он посмотрел на неё в замешательстве, и Кристина поняла: Марк не знает. Ни о проклятии, ни о том, что Джулиан любит Эмму, а она любит его.
— Все должны поверить в это. И кроме того, — поспешно добавила Охотница. — Ещё есть Киран. Ты только что расстался с ним. А я — с Диего.
Его лицо стало ещё более озадаченным. Девушка поняла, что феи не переняли человеческой идеи о том, что нужно дать немного пространства и времени друг другу, чтобы оправиться после расставания.
И, может быть, это были глупые идеи. Возможно любовь была любовью, и тебе нужно было принимать её сразу, как только ты её находил. Конечно, тело Охотницы кричало её разуму, чтобы тот заткнулся. Ей хотелось обвить Марка руками, обнимать его так, как он обнимал её, чувствовать, как вздымается его грудь, когда он дышит.
Эхо раздалось в темноте. Это было похоже на звук ломающейся огромной ветки, за которым следовали медленные звуки волочения. Кристина обернулась, хватаясь за свой балисонг. Но он остался в комнате, на прикроватной тумбе.
— Думаешь, это ночной патруль Центурионов? — шепнула она Марку.
Сузив глаза, он тоже вглядывался в темноту.
— Нет. Это был не человеческий звук, — он вынул два клинка Серафима и вложил один в руку Кристины. — И не животного.
Вес клинка в руке девушки был знаком, он успокаивал. После секундной паузы, пока она наносила руну Ночного зрения, Охотница последовала за Марком в тени пустыни.
* * *
Кит приоткрыл дверь в свою спальню и выглянул наружу.
В коридоре не было ни души. Ни Тая, сидящего под его дверью с книгой или лежащего на полу в наушниках. Ни света, сочившегося из-под двери. Только тусклое свечение рядов белых огней, которые шли по потолку.
Он ожидал, что вот-вот завоет сирена, пока крался по молчаливому дому и открывал главную дверь Института, какой-нибудь пронзительный свист или яркий свет. Но всё было тихо, лишь обычный звук тяжёлой двери, которая открылась и закрылась за ним.
Он был снаружи, на крыльце, над ступеньками, которые вели к примятой траве перед Институтом и дороге, и шоссе за ней. Вид на скалы и море внизу был залит лунным светом, серебряным и чёрным, белая дорожка колыхалась на воде.
«Здесь красиво», — подумал Кит, закидывая сумку на плечо. Но недостаточно, чтобы остаться. Нельзя поменять пляж на свободу.
Он начал спускаться по лестнице. Кит почти наступил на первую ступеньку, когда та ушла из-под его ноги, и его резко дёрнули назад. Его сумка взлетела в воздухе. Его плечо крепко сжимала рука. Парень рванул в сторону, почти падая вниз по ступенькам, и выставил руку вперёд, натыкаясь на что-то твёрдое. Он услышал приглушённое ворчание. Там с ним была еле различимая фигура, лишь тень среди теней, которая нависала над ним, закрывая собой луну.
Спустя секунду они оба полетели вниз. Кит ударился спиной о крыльцо, тень упала сверху на него. Он почувствовал острые колени и локти, которые впивались в него, и мгновение спустя вспыхнул свет — один из тех дурацких маленьких камней, которые они зовут «ведьмин огонь».
— Кит, — раздался голос над ним, голос Тайбериуса. — Прекрати брыкаться, — он смахнул тёмные волосы со своего лица.
Тай сидел на Ките, прямо на его солнечном сплетении, что сильно затрудняло дыхание. Тайбериус был одет во всё чёрное, как одевались Сумеречные Охотники перед схваткой, лишь его руки и лицо были бледными, почти белыми в темноте.
— Ты хотел сбежать? — задал вопрос Тай.
— Я прогуливался, — ответил Кит.
— Нет, ты врёшь, — сказал Тай, поглядывая на большую сумку Кита. — Ты сбегал.
Парень вздохнул и запрокинул голову назад.
— Почему тебя заботит то, что я делаю?
— Я Сумеречный Охотник. Мы помогаем людям.
— Нет, ты лжёшь, — убеждённо ответил Кит.
Тай улыбнулся. Это была искренняя улыбка, освещающая лица. Она заставила Кита вспомнить, как он впервые встретил Тая. Он не сидел верхом на Ките, но всё же держал кинжал у его горла.
Кит смотрел на него и забыл о ноже. Он думал, какой же он красивый.
Красив, как и все Сумеречные Охотники, как осколки стекла, освященные лунным светом: прекрасные и смертоносные. Красивые, жестокие; такими жестокими могут быть только люди полностью уверенные в своей правоте.
— Ты нужен мне, — сказал Тай. — Ты, должно быть, удивлен слышать это.