Стараясь сохранять невозмутимость, Уильям де Бург подвел к помосту ирландских и нормандских лордов, чтобы представить их принцу.
Подперев щеку, Иоанн наблюдал, как они идут к нему, а потом театрально зевнул, прикрыв рот рукой. После чего обернулся за поддержкой к своим товарищам, которые одобрительно ухмыльнулись.
– А не может этот балаган подождать? – громко осведомился принц у де Бурга. – У меня сейчас мозги из башки вылетят, я все равно не запомню эти ирландские имена. Они все звучат так, будто кому-то засветили кулаком в брюхо. А в бородищах у них уже, наверное, блохи завелись.
Один из товарищей Иоанна радостно загоготал. Фульк скривился. В дружеском кругу это замечание показалось бы забавным, но высмеивать союзников и вассалов публично было глупо, постыдно и опасно. Хороший хозяин заботится о благополучии гостей. Хороший правитель заботится о том, чтобы преданность его подданных оставалась непоколебимой.
– Завестись там может мятеж, если вы не измените своего отношения, – вполголоса произнес де Бург. – Сир, вы не можете позволить себе нажить врагов среди этих людей.
– Я могу себе позволить все, что захочу, – запинающимся языком произнес Иоанн.
– Даже кровавую войну вместо мира? – сквозь зубы прошипел де Бург. – Между прочим, многие из них говорят по-французски. Вы уже нанесли нам непоправимый вред.
– Да что ты раскудахтался, как старуха! – Иоанн усилием воли выпрямился и напустил на себя гордый королевский вид. – Преклоните колени и принесите мне вассальную клятву! – приказал он, возвысив голос. – А потом можете идти.
Поколебавшись некоторое, довольно продолжительное, время, Роберт Фицалан, один из нормандских поселенцев, выступил вперед, преклонил колено и принес клятву верности. Он говорил так, будто ему сдавило горло, но все-таки сумел выговорить нужные слова. Однако его примеру никто не последовал. Ирландские лорды все до одного развернулись и вышли, так и не признав за Иоанном права управлять ими. У дверей они забрали у слуги свое оружие и покинули зал.
Бранясь себе под нос, Уильям де Бург побежал за ними, пытаясь уговорить остаться, но вернулся ни с чем. Грозно сдвинув брови, он направился к помосту.
Иоанн, пошатнувшись, поднялся на ноги:
– Что бы ты ни собирался сказать, придержи язык. Это ты меня во все это втравил. Теперь сам и расхлебывай. – Качаясь, принц спустился с помоста. – Я пошел к себе, и не смей меня больше беспокоить.
Де Бург остановился, словно оглушенный боевым топором. Единственный нормандский лорд, присягнувший на верность, выглядел жалким и неприкаянным. Фульк разглядывал кувшин, который держал в руке, и вспоминал, как в Вестминстере Иоанн свалил вину на него, приказав заплатить за испорченный сосуд.
«А рано или поздно, – подумал он, – за непомерное тщеславие Иоанна заплатить придется всем нам, и некоторым, возможно, ценой собственной жизни». Сейчас принц играл уже не для забавы, как прежде в шахматы или кости. Теперь игровая доска стала больше, ставки – выше, и для победы требовалась беспощадная целеустремленность.
Глава 5
Теобальд спустился в зал лишь на третий вечер после их прибытия в Уотерфорд. Желудок бедняги был еще слаб, но уже достаточно успокоился, чтобы позволить хозяину встать с постели и съесть немного хлеба, запивая его разбавленным вином.
Отсутствие гэльских лордов за ужином и вечерними развлечениями выглядело подчеркнуто многозначительным. Правда, нормандских поселенцев с семьями прибыло немало. Теобальд пришел в ужас, когда оруженосцы рассказали ему, как Иоанн обошелся с ирландскими вождями, явившимися принести ему клятву. Один из баронов, Иоанн де Курси, написал королю Генриху, сообщая о поведении принца, и многие лорды, обеспокоенные поступками юного монарха, также поставили свои подписи под этим посланием.
Теобальд был настроен скептически и не рассчитывал, что это изменит ситуацию к лучшему. Всем было прекрасно известно, что Генрих не обращает внимания на выходки младшего сына и вряд ли станет что-либо предпринимать, пока положение не обострится настолько, что его уже нельзя будет игнорировать.
Отламывая кусочки хлеба, Теобальд макал их в стоящую справа тарелку с куриным бульоном и, памятуя совет леди Уны, ел медленно. Иоанн пригласил Уну отобедать за королевским столом, и она сидела недалеко от Теобальда, скромно потупив глаза.