– Немного, сэр, но не настолько, чтобы нашить крест себе на плащ. Вот мой брат Уильям горячо желал поехать, однако отец чуть ли не силой удержал его.
– А в молодости, думаю, твой отец и сам бы поехал, – фыркнул Теобальд. – Известный был задира. Никто никогда не выступал с копьем против Брюнина Фицуорина, если была хоть малейшая возможность избежать этого.
Фульк почувствовал легкий прилив гордости за отца:
– Ну, он до сих пор такой.
Юноша отпил еще вина. Оно было нежное, словно красный шелк, и напомнило ему, что Теобальд всегда отличался безупречным вкусом.
Полог шатра откинулся в сторону, и вошел брат Теобальда, Хьюберт, в сопровождении незнакомого Фульку стройного лысеющего мужчины средних лет. Последний был представлен ему как барон Робер ле Вавасур, лорд Шипли и Уоррингтона, чьи северные владения граничили с землями Теобальда. Как и все крупнейшие вассалы короны, ле Вавасур прибыл, дабы присутствовать на коронации и принести новому монарху вассальную клятву.
– Фицуорин? – Он смерил Фулька с ног до головы взглядом, в котором таилось какое-то странное, ревнивое выражение. – Ты, должно быть, один из отпрысков Брюнина?
– Сэр, вы знаете моего отца? – Фульку был неприятен этот пристальный взгляд.
На губах ле Вавасура появилась кривая улыбка.
– Волею судьбы мы с ним в свое время оказались соперниками: оба претендовали на руку и сердце твоей матери. Брюнин выиграл – что, в общем-то, неудивительно: ведь он некогда был личным оруженосцем ее отца. А это явное преимущество, так что борьба была не совсем честной.
Фульк не нашелся, что на это ответить.
Ле Вавасур презрительно скривил губу:
– А я вместо Хависы женился на Ионетте де Беркин. К несчастью, она не одарила меня выводком сыновей, как твоя мать, а родила мне лишь одну-единственную дочь. Горести и неудачи преследовали бедняжку Ионетту до самой смерти. – В голосе его звенела горечь.
– Да упокоится душа твоей супруги с миром, – перекрестившись, сказал Теобальд, рассудив, что необходимо привнести в разговор толику сострадания.
Фульк последовал его примеру, осенив себя крестом и пробормотав приличествующие случаю слова.
Ле Вавасур только хмыкнул и сложил руки на груди, всем видом своим давая понять, что он человек, с которым надо считаться.
– Да уж, хорошо бы, – грубо сказал он. – Особенно если учесть, сколько серебра я потратил на мессы на помин ее души. – После столь пренебрежительного замечания барон решил сменить тему и перешел к разговору о дочери: – Я привез с собой юную Мод. Всегда лучше делать все заблаговременно. Так что пора уже начать присматривать ей подходящую партию. Приданое за дочерью я даю хорошее. Трудно сказать, будет ли она красавицей, когда войдет в возраст, хотя от матери девчонке достались роскошные волосы. А вот характер Мод явно унаследовала от Вавасуров. – Он потер подбородок и хитро глянул на Теобальда. – И вот что я скажу тебе, лорд Уолтер: если бы ты посватался, я бы не стал возражать.
Похоже, предложение это искренне изумило Теобальда.
– Я? А сколько лет твоей дочери? Если не ошибаюсь, она ведь совсем еще ребенок, да?
– На Иванов день двенадцать исполнилось. Так что по закону Мод уже может вступать в брак, – ответил ле Вавасур, задиристо выставив вперед подбородок.
– Господи, Роб, да я ей в дедушки гожусь!
– Ну, не прибедняйся! Седых волос у тебя на голове почти нет, а я бы предпочел выдать дочь за человека, который знает жизнь и умеет сражаться и повелевать, нежели вручить ее какому-нибудь молокососу. По мне, так зрелый мужчина, обладающий опытом, гораздо лучше смазливого юнца. – Барон покосился на Фулька, не имея, впрочем, намерения оскорбить его, поскольку высказал свои воззрения вообще. И заключил, обращаясь к Уолтеру: – Наши с тобой земли граничат на севере. Это был бы взаимовыгодный союз.
– Но я не собираюсь вступать в брак, – покачал головой Теобальд.
– И напрасно. Пора подумать о потомстве. Твой братец уж точно не обеспечит вашему роду законного наследника, верно? – Он кивнул на Хьюберта и добавил: – Так что тебе надо жениться.
– Но не на двенадцатилетней девочке! – возразил ему Теобальд.
Ле Вавасур не стал настаивать.
– Как знаешь. Но если вдруг передумаешь, помни, что я всегда предпочту прочим женихам человека твоего положения и достатка. – И он плавно сменил тему, начав говорить что-то незначащее о коронации.
Фульк вежливо откланялся и отправился в поисках Жана на кухню, пробираясь среди нагромождения шатров и построек. Робер ле Вавасур ему решительно не понравился. Очень уж высокого мнения этот человек был о себе, и слишком уж безапелляционно он судил обо всех остальных.