— Тогда откажись от шерифского значка и расторгни договор. И таким образом сними с себя ответственность за город.
Хен хищно прищурился, его тело внезапно напряглось. Лорел захотелось скрыться от его жесткого взгляда, в котором сквозило неодобрение.
— Ты хочешь, чтобы я пошел на попятную, и все подумали, что я испугался?
— Но разве лучше остаться и погибнуть?
— Если выбирать между трусостью и смертью, то лучше.
— Но никто не считает тебя трусом.
— Я сам буду считать себя трусом, если сейчас уеду. А это самое страшное.
Лорел с горечью осознала, что потерпела неудачу. Вопрос чести и справедливости стоял для Хена превыше всего. И когда бы дело не коснулось выполнения долга, он всегда очертя голову бросался в бой. И ничто и никто не остановит его.
— Но тебя убьют. И тебя, и твоих братьев. Хен широко улыбнулся и снова поцеловал Лорел.
— Я не собираюсь умирать, скажу тебе по секрету. Кроме того, у меня далеко идущие планы.
Следующий страстный поцелуй заставил ее позабыть обо всем на свете. Разве можно думать об опасности, находясь в объятиях Хена?
— Какие планы? — спросила она, втайне надеясь, что он не выпустит ее из объятий. Она примостилась на могучей груди Хена, упиваясь теплом, исходящим от его тела.
— Я хочу жениться.
Лорел почувствовала, как запершило в горле.
— И ты уже сделал кому-нибудь предложение?
— Пока нет.
— А когда собираешься сделать?
— Прямо сейчас. — Он разомкнул объятия и немного отстранился от женщины. — Ты выйдешь за меня замуж?
Лорел хотелось ответить «да», но губы лишь беззвучно шевелились, пытаясь произнести ответ, а страх и неуверенность парализовали волю. Она так долго мечтала об этом прекрасном мгновении! Но вот мечты, наконец, стали явью, а она должна отказаться от своего счастья.
— Я не могу.
Ей показалось, что острый кинжал вонзился в сердце. Она все это время жила надеждой и мечтой об этом дне. Но вот он наступил, и свет померк в глазах.
— Но почему? Ты не любишь меня? — не веря своим ушам, спросил потрясенный Хен. На его лице отразились и удивление, и боль. — Мы занимались с тобой любовью. И я думал, что…
— Я тоже ждала и мечтала, что ты, наконец, сделаешь мне предложение, — растерянно добавила Лорел, удрученная подавленным видом Хена.
— Тогда почему же ты отказываешь мне?
— Я не могу строить будущее, зная, что ты никогда не откажешься от оружия. Одна схватка будет следовать за другой, пока не наступит день, когда тебя убьют. Я с ужасом думаю о бессонных ночах, проведенных в тревоге за твою жизнь. Лежать одной и думать, что ты ранен, истекаешь кровью или уже убит, невыносимо. Я люблю тебя больше жизни, но я не могу принять твое предложение. Возможно, я слишком слаба. Возможно, я допускаю непростительную ошибку. Но это ничего не меняет.
— Я никому не позволю убить себя.
— Каждый человек, вступая в схватку с противником, надеется одержать победу. И уверен, что умереть суждено сопернику, а не ему. Но из двоих один всегда ошибается.
— Но мужчина должен делать…
Лорел потеряла терпение, задыхаясь в приступе душевной боли.
— Я устала выслушивать, что должен делать мужчина. — Я — женщина. И моя участь — ждать и надеяться, что мужчина любит меня достаточно сильно, чтобы снова вернуться ко мне. Я должна думать о семье и хранить семейный очаг.
465Мой отец так же, как и ты, упрямо отстаивал свои права, и погиб из-за бесполезного и ничего не стоящего рудника. Все, чего он добился, — это сырая могила. Моей матери пришлось выйти замуж; за мужчину, который избивал ее до полусмерти. Я вышла замуж за Карлина только потому, что хотела убежать от безжалостного отчима. Но и Карлина вскоре убили, а я осталась одна-одинешенька с ребенком на руках. А теперь ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж; и через некоторое время снова осталась одна? Не могу! Я всю жизнь страдала от людей, которые говорили, что любят меня и хотят заботиться обо мне. Не хочу снова подвергать себя страданиям.
— Лорел, послушай. Люди не могут позволить всяким негодяем безнаказанно воровать скот и держать города и поселения в страхе. В противном случае проще добровольно отдать свою собственность в руки грабителей и переехать в другое место. Но и это не поможет. Невозможно всю жизнь спасаться бегством от неприятностей. Убежав от одного мерзавца, человек может вскоре натолкнуться на другого.
— Меня не волнуют другие люди, — недовольно бросила Лорел. С какой стати Хен должен в одиночку заботиться о городе и его жителях? Почему он не может думать только о себе, о ней и забыть обо всем остальном? — Разве мне будет легче от того, что Биллу Нортону не будет грозить опасность, а Горас Уорти сможет мирно похрапывать под бочком у Грейс, если тебя похоронят на городском кладбище? Возможно, ты способен думать больше о безопасности Сикамор Флате, чем о себе.
— Но ты перестанешь уважать меня, если я повернусь к городу спиной.
— Но какой толк от уважения, если тебя убьют? — настаивала Лорел. — Кто тогда поддержит и защитит меня? Кто приложит лечебные плоды опунции на мои раны? Кто утешит, когда душа будет разрываться на части от одиночества?
К чему она говорит все это? Хен все равно не поймет ее. Никогда не поймет.
— К тому же не забывай об Адаме, — добавила она.
— А что с Адамом?
— Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу дать сыну отца, которого рано или поздно убьют. Такое уже было однажды. И повторить это было бы жестокостью.
— Но я же говорил тебе…
— Я помню все, до единого слова. Думаю, шериф Алькот говорил своей жене то же самое. Но сейчас она вдова с тремя малолетними детьми. И ей придется, как и моей матери, ради детей выйти замуж; за первого встречного. Такой горькой участи не пожелаешь и врагу. Я люблю тебя Хен, но не могу выйти за тебя замуж. Заглянув в глаза молодого человека, Лорел мгновенно поняла, что потеряла его. Он разомкнул руки, выпустив ее из объятий и с отрешенным видом шагнул в сторону. Непреодолимая стена непонимания, разделяя их, росла прямо на глазах.