Перед глазами Хена возник образ отца — высокого и красивого, с равнодушным пренебрежительным выражением лица. Молодой человек хорошо помнил тот день, когда отец сообщил, что отправляется на войну. Именно в этот день мать, потрясенная предательством мужа, потеряла интерес к жизни. Последующие два года она на глазах у детей медленно угасала.
Хен, отогнав печальные впечатления, решительно встал.
— Все, хватит. Больше ни одного вопроса, договорились?
Джорди кивнул головой.
— А теперь пойдем за твоими вещами. Тебя ждет много работы: в доме все вверх дном.
Губы Хена скривились в безрадостной улыбке. Наблюдая за Джорди, который, спотыкаясь, стремглав бежал к конюшне, он думал о несправедливости в жизни. Бедные дети! Разве могут и Джорди, и Адам быть счастливы, пока люди клеймят их позором за грехи отцов? Вот мальчишки и стараются найти подходящее оправдание преступному поведению папаш. Или начинают ненавидеть их и себя.
Так было и с ним, Хеном. Шериф устало опустился на камень. Когда же он начал ненавидеть себя? Может быть тогда, когда убил тех негодяев? Может, из-за переполнявшей душу ненависти он и согласился стать шерифом. Сейчас, со значком на груди, он получил разрешение убивать, прикрываясь законом. И никто бы не осудил его, напротив — люди с восхищением будут смотреть ему вслед.
Хен пришел в замешательство: он так глупо поддавался влиянию минутной слабости, снова и снова болезненно переживая старые обиды. Даже Лорел была, очевидно, сильнее его, если сумела жить по своим собственным законам. Она не тешила себя напрасными надеждами и не прислушивалась к чужому мнению. Если женщина способна смело смотреть прошлому в лицо, то он, Хен тоже способен!
Поднимаясь на ноги, он подумал, что не так легко, как кажется на первый взгляд, избавляешься от прежних демонов, терзающих душу. Они, казалось, срослись с его существом.
— Где шериф? — спросила Хоуп, не застав в конторе никого, кроме Джорди.
— Он ушел по делам, — важно пояснил мальчик.
По мнению Хоуп, этот сорванец вел себя слишком нахально.
— А когда он вернется? Я принесла ему обед.
— Он отправился на поиски грабителей. И вернется только к вечеру. Шериф просил передать, что я буду обедать вместо него.
Ответ явно не понравился Хоуп. Впрочем, как и сам Джорди. Девочка презрительно посмотрела на незваного гостя: обычно он вспыхивал как спичка, но сегодня вел себя непривычно вежливо и самоуверенно.
— А что ты здесь делаешь?
— Теперь я здесь живу, — с достоинством ответил Джорди.
— Врешь!
— Нет, я говорю правду!
— Интересно, и давно ты тут живешь?
— С сегодняшнего дня.
Пораженная услышанным, Хоуп замолчала, обдумывая новость.
— А почему шериф позволил тебе жить здесь?
— Потому что я теперь работаю на него. Я буду смотреть за порядком в доме, — степенно пояснил Джорди и загадочно добавил: — Ну, и еще у нас есть дела.
Хоуп опустила поднос на стол и начала расставлять тарелки.
— Я обычно ем вместе с шерифом.
— Он говорил. И еще он просил приглядывать за тобой.
Хоуп едва не задохнулась от возмущения:
— Не хватало еще, чтобы какой-то сопливый девятилетний мальчишка совал нос в мои дела.
— Я не сопливый. Шериф вымыл меня, — оби-женщз бросил Джорди.
— А ну, дай проверю, — Хоуп придирчиво осмотрела лицо и уши мальчика. — Действительно, вымыл.
Джорди оттолкнул девочку.
— В таком случае, можешь обедать вместе со мной. Но ты должен следить за собой.
— Я умею себя вести!
— Возможно, зато не умеешь правильно говорить.
— Шериф обещал научить меня. Наконец они уселись за стол, украдкой поглядывая друг на друга.
— Так какие у тебя дела с шерифом? — поинтересовалась Хоуп.
— Не скажу.
— Тогда я унесу обед обратно в ресторан. Джорди с сожалением посмотрел на еду.
— Давай сначала поедим, а потом я расскажу тебе все. Договорились?
— Нет, давай лучше съедим половину обеда, и ты расскажешь, а потом доедим все остальное, — заупрямилась Хоуп.
— О'кей, — недолго думая, согласился Джорди, хватаясь за вилку. — Только поклянись могилой матери, что не расскажешь ни одной живой душе.
— Но у моей мамы еще нет могилы.
— Тогда клянись могилой бабушки!
— Детский лепет!
— Не поклянешься — ничего не расскажу!
— Ладно, ладно, — сдалась Хоуп. — Но если обманешь, тебе не поздоровится. Я покажу тебе, где раки зимуют.
— А я сверну тебе голову. Обменявшись «любезностями», дети с жадностью набросились на еду.
Глава 8
Лорел быстрым шагом прошла по дощатому настилу — она не привыкла появляться в городе так поздно утром. И не привыкла к любопытным взглядам. Женщина надвинула низко на глаза широкополую шляпу, тем более что на лице по-прежнему были видны следы синяков.
Наконец она добралась до места назначения. Остановившись в нерешительности перед входом в пекарню Рида, Лорел глубоко вздохнула, набираясь мужества, и переступила порог дома.
От запаха свежеиспеченного хлеба потекли слюнки. Вдоль обеих стен тянулись стеклянные витрины, заполненные всевозможными пирожными, кексами и печеньями. За прилавком стояла Эстелла Рид. Владелица кондитерской с нескрываемой враждебностью смотрела на гостью.
Эстелла была затянута в плотно облегающее строгое платье из хлопчатобумажной ткани черного цвета. Закутанная в такое одеяние, она напоминала монашку. Волосы были зачесаны назад и так туго стянуты в узел, что, казалось, глаза женщины вот-вот вылезут из орбит. Поверх платья она надела ослепительно белый передник, чтобы не испачкаться мукой и сахарной пудрой.