Хен достал из кобуры пистолет и решительно вошел в салун.
— Привет, Эллисон.
Эллисон оцепенел. Бросив беглый взгляд на зеркало, он неторопливо повернулся к вошедшему.
Хен заметил, что противник пьян и, брезгливо поморщившись, убрал пистолет обратно в кобуру.
— Я собираюсь убить тебя, — запинаясь, произнес Эллисон. Несмотря на невнятную речь, было совершенно ясно, что он отдает отчет своим словам.
У Хена засосало под ложечкой. Только теперь он рассмотрел виновника переполоха как следует. Эллисон был совсем ребенком. Похоже, ему не больше шестнадцати. И пил он, видимо, для храбрости. Но не рассчитал сил и перебрал лишнего. Он едва держался на ногах.
В мгновение ока перед глазами Хена из глубин памяти всплыло видение: вот он — совсем еще мальчишка — стоит перед убийцами, которые собираются повесить Монти. В тот момент он не испытывал ни отвращения, ни раскаяния. Ни секунды не колеблясь, он застрелил обоих. Но до сих пор Хен вздрагивал, вспоминая, как хоронил убитых, как комья земли падали на искаженные от боли лица.
Убитые были приблизительно его возраста. Почти мальчишки.
И вот снова он оказался лицом к лицу с безусым юнцом. И снова выбор был слишком мал: либо убить, либо быть убитым. Хен с ненавистью вспоминал тот злосчастный день, который перевернул всю его жизнь. Те роковые выстрелы разрушили детскую наивность и невинность, покалечили душу и отравили сознание. С того проклятого дня он вынужден играть роль, к которой до сих пор не может привыкнуть.
Эллисон — совсем ребенок!
— Почему бы тебе не отправиться домой и не проспаться? — Хен старался говорить спокойно и беспристрастно. Снисходительность или сочувствие могли лишь ухудшить положение. Скорее всего, у Эллисона это было боевое крещение, поэтому он и напился.
— Я не пьян и могу держать оружие в руках, упрямо заявил юноша и попытался достать из кобуры пистолет. Но его постигла неудача: ствол пистолета зацепился за ремешок кобуры. Потребовалось некоторое время, чтобы высвободить его. Юноша, держа рукой пистолет, обвел стволом комнату. Люди, которые с приходом шерифа начали было подниматься из-под столов, мгновенно попадали на пол.
— Верно, держать пистолет можешь, но вряд ли в таком состоянии тебе удастся привести угрозу в исполнение.
Хен отчаянно искал способ убедить Эллисо-на убрать пистолет и вернуться домой. Но опыта уговоров у него не было, все его предыдущие конфликты заканчивались схватками, поэтому сейчас он не знал, что делать.
— Я убью тебя, — снова повторил юноша.
— Только сначала реши, которого из нас — у тебя же двоится в глазах — ты убьешь первым. Послушай, парень, опусти-ка лучше оружие и отправляйся подобру-поздорову домой.
Эллисон, словно в подтверждение слов шерифа, выстрелил в потолок и закричал:
— Я убью тебя!
«Нет, Эллисон не убийца, — решил Хен. — Пока не убийца». Он выглядел скорее напуганным, чем возбужденным. Видимо, он что-то старается доказать и себе, и семье. Если остановить его сейчас и не дать совершить опрометчивый шаг, то, возможно, он и не превратится в убийцу.
Хен не хотел брать на совесть смерть мальчика. Молодому человеку вдруг до боли захо-
телось поговорить с Джорджем. Ведь старший брат во время войны командовал несколькими дюжинами таких подростков, как Эллисон. Он-то должен знать, как поступить.
— Но насколько я помню, мы с тобой не ссорились. Мы даже не знакомы, продолжал Хен. — почему бы тебе не пойти домой, не проспаться на трезвую голову не обдумать все?
— Я собираюсь отомстить за отца.
— Но я не знаю твоего отца.
— Ты выставил его на посмешище, когда твоя лошадь поймала его.
Так, значит, Эллисон — сын Эфрама! Неужели Эфрам погнал сына, чтобы отомстить! Похоже, Блакторны не очень высоко ценят человеческую жизнь, даже когда речь идет о жизни их ребенка.
— Если твой отец хочет выяснить со мной отношения, то пусть придет сам.
— Я отомщу за него.
— В таком случае, ты напрасно теряешь время. Повторяю: возвращайся домой, а то опоздаешь к ужину. — Хен повернулся и направился к двери.
— Проклятье! Ты не уйдешь от меня! — пронзительно закричал юноша. — Я убью тебя!
— Тогда тебе придется стрелять мне в спину, — не поворачиваясь, на ходу бросил Хен.
Эллисон выстрелил: пуля разбила оконное стекло. От грохота у Хена заложило уши, но он, как ни в чем не бывало, продолжал шагать к выходу. Затем открыл дверь и вышел на улицу.
От звуков выстрелов у Лорел ком застрял в горле и бешено заколотилось сердце.
— Шериф вышел на улицу, — воскликнул Адам, не отрываясь от окна. — А где же тот, другой?
Но не успела Лорел поблагодарить Бога за спасение Хена, как вслед за шерифом на улице появился еще один человек. Женщина не помнила его имени, но сразу же узнала в нем Блакторна. Снова Блакторны! И все из-за нее!
— Достань пистолет, черт бы тебя побрал! — диким голосом заорал Эллисон, когда бросился из салуна вслед за шерифом. — Я убью тебя! Достань пистолет!
Хен всем своим видом показывал, что не воспринимает угрозы всерьез, что доводило подвыпившего юнца до исступления. Эллисон, подогретый виски, чувствовал себя глубоко оскорбленным.
— Возвращайся домой. И немедленно, — бросил через плечо шериф.
Раздался еще один выстрел. Пуля просвистела где-то рядом, но Хен продолжал путь,
— Трус, — бесновался Эллисон. — Ты не мужчина, раз боишься встретиться со мной лицом к лицу.
Хен неторопливым шагом двигался в другой конец города. Рядом пролетела еще одна пуля, но он не останавливался и не замедлял шага.