— А она симпатяшка, — Хенг потянул за простыню, намереваясь расширить зону изучения.
— Друг, ты — извращенец, — сказал Илья.
На миг показалось, что веки погибшей дрогнули. Ещё через мгновение она уже смотрела на него в упор, широко распахнув синие глаза.
Илья моргнул.
— Ё… — невнятно озвучил мысли Хенг. — Чтоб я сдох…
Глаза девчонки закрылись. Теперь она лежала на столе так же неподвижно, как и пару секунд назад.
— Это какое-то посмертное сокращение мышц? — спросил Хенг.
— Или же она сейчас сожрёт твой мозг, — отозвался Илья, и напарник на всякий случай попятился. Куда только подевалось его воодушевление от столкновения с загадочным. — Да не дури ты! Зомби? Серьёзно? В них ты тоже веришь?
— Знаешь, приятель, на меня раньше никогда трупы не зыркали. Да ещё и такие странные трупы, — он всё-таки вернулся к столу, осторожно ткнул девушку пальцем.
— Эй! — возмутился Илья. — Хочешь, чтобы нам руки оторвали за порчу улик?!
— А она тёплая…
Веки девушки снова поднялись. На этот раз взгляд показался более осмысленным. Потом она моргнула. Несколько раз подряд. А следом — громко чихнула.
Вот тогда они заорали оба. Хенг отлетел на пару шагов, врезался в соседний стол, что-то с него роняя на пол.
— Твою мать… твою мать! Ты… это… ты… — он глянул на Илью, потом снова на девушку, продолжая отступать, теперь уже в сторону. Илья же застыл, глядя на медленно приходящую в себя девицу. — Див… Твою мать! Див, это же… это же…
— Это точно не посмертное сокращение мышц, — наконец пробормотал Илья.
— Правда?! Ну, спасибо, мистер очевидность! Твою мать…
— Ма-а-т? — хрипло повторила ожившая девчонка, растягивая гласную. Как-то странно дёрнулась вперёд, будто собиралась подняться, но у неё ничего не вышло. Замерла на столе, вновь закрыв глаза.
Простыня сползла ниже, позволяя видеть её грудь. Илья непроизвольно сглотнул. Теперь, когда стало ясно, что она всё-таки не труп, некоторые вещи воспринимались иначе. Они с Хенгом переглянулись.
— Неа. Я к ней не подойду, — сказал Хенг. Похоже, она больше не казалась ему симпатяшкой.
— Это всего лишь девчонка.
— Мёртвая ожившая девчонка.
— Хенг, ты столько всякой фигни смотришь, ты работаешь в морге, никогда не слышал о подобном? Может, она… — Илья неопределенно махнул рукой. — Обдолбалась какой-то дрянью, которая вызвала замедление всех жизненных функций.
— Ага. Вот именно. Смотрю. Фигню всякую… Чё ты сам к ней не подойдёшь, раз такой умный?
А и, правда, почему? Ведь он ни на миг не верил в живых мертвецов, зато понимал, что у такого состояния есть простое, понятное объяснение. Коронеры могли ошибиться. Возможно, это первый подобный случай в истории города, но далеко не первый в истории судебной медицины.
Илья бросил быстрый взгляд на напарника, пожал плечами.
— Эй, — он подошел к столу, позвал. Потянул за простыню, намереваясь поправить. Глазеть на обнажённое тело не входило в его планы.
Девчонка не двигалась.
Он осторожно накрыл её, позвал ещё раз, с тем же результатом.
— Может, теперь навсегда? — спросил Хенг.
Оказывается, он отошёл уже далеко. Их теперь разделял не только стол, на котором лежала девчонка, но и соседний. И приближаться Хенг явно не собирался.
Илья взял её запястье, прислушался к пульсу. И ничего. Ни малейшего намека на биение сердца. Это ещё ничего не значило.
— Принеси стетоскоп, — попросил он Хенга.
— Чё, пульса нет? Все правильно. У них и не бывает…
— Хенг, пожалуйста. Там, где Брайс держит все инструменты, должен быть. Принеси, а?
Конечно, логично было сразу же позвонить копам, сообщить, что их «улика» не настолько мертва, как они считали. И вызвать кого-нибудь из дежурных в неотложке. Но Хенг сейчас был слишком напуган, чтобы рассуждать логично, а Илья хотел сначала убедиться, что она действительно жива.
Доказательство не заставило себя ждать. Стоило шаркающим шагам Хенга стихнуть в коридоре, как девчонка распахнула глаза. Слишком горячие и сильные для трупа пальцы крепко обхватили запястье Ильи.
— Помоги мне, — запинаясь, с незнакомым акцентом попросила она. — Мне надо уйти отсюда.
— Серьёзно? — Наверное, он даже ожидал чего-то подобного. Пробуждение в морге, похоже, её не шокировало: сориентировалась быстро. Первая реакция — сматываться. Всё логично.
— Очень серьёзно, — кивнул «недотруп». На ломанном английском, хмурясь и постоянно озираясь по сторонам, девчонка торопливо добавила: — Меня накажут. Я делать очень плохую вещь. Оче-е-е-ень плохую.
— Об этом весь город знает.
— Уже? — И без того огромные синие глазища округлились в неподдельном ужасе. — Бежим!
Чересчур ловко для вернувшейся с того света, она соскочила со стола и метнулась к двери, продолжая удерживать Илью за руку и вынуждая следовать за собой.
— Какого… Стой! — он не сразу заставил её остановиться. — Ты рехнулась?!
— Ты не понимаешь! Я не могу здесь… быть! — девчонка, абсолютно голая, умоляюще посмотрела на него. — Очень не могу здесь! — и снова потянула к двери.
— Можешь и будешь. — Чем всё закончится, если ей дать уйти, даже думать не хотелось. Илья перехватил её запястье, вновь замер. Теперь уже он удерживал её. — Хенг!
Видимо, тот уже возвращался, потому что появился мгновенно. Изумлённо крякнул.
— Копам звони! — принял решение Илья.
В эту секунду ей удалось вырваться. Как — он так и не понял. Оттолкнув Хенга, она выскочила в коридор. Илья замешкался лишь на секунду, отпихнул напарника с дороги, бросился следом.
— Ах ты… Твою мать! — понеслось вдогонку.
Илья надеялся, что тот сейчас все-таки звонит копам, но сомневался и оказался прав. А шустрая девчонка знала о коридорах морга намного больше, чем он предполагал — её и след простыл.
Они несколько раз обыскали каждый закуток, но безуспешно. Старое крыло больницы, в подвале которого располагался морг, лабиринтом не назовешь. Один широкий коридор, из которого выходы в прозекторские и к холодильникам, два — поменьше, тупиковых, в которых находились подсобные помещения, почти все из них закрывались на ночь. Да квадратный холл, из которого вела основная лестница наверх, и пассажирский лифт. Здесь же располагалась дежурка и была установлена единственная видеокамера. Когда-то руководство собиралось изменить положение, распихать камеры по всему периметру, но не хватило обоснований для финансирования. Происшествий, пропаж, проникновений или чего бы то ни было в таком духе не случалось уже лет двадцать. Последнее «зафиксированное нарушение» по сути было ничем иным, как хулиганством: подвыпившие выпускники пробрались в морг ночью обмывать дипломы.
Руководство логично рассудило, что дешевле платить двум ночным сторожам, чем оборудовать все камерами и всё равно платить ночным сторожам. Наверху, в больнице, дела обстояли иначе, здесь же вполне хватало того, что записывалось всё, что происходило в холле. И записи эти были чисты: у лифта девчонка не появлялась.