Вариантов для побега оставалось не так уж много: грузовой лифт из главной прозекторской, чёрная лестница, дверь, которая открывалась только электронной карточкой, и вентиляция, через которую уйти смог бы разве что человек-паук.
Грузовой лифт всегда (и сегодня в том числе) закрывал Брайс, уходя домой, электронные карточки Ильи и Хенга были на месте. А потому напарник голосовал за последний вариант. Илье было настолько не смешно, что он даже не умничал на этот счет.
— Нас посадят, — изрёк Хенг. — За помощь преступнице. Или ещё хуже — пропадём в застенках ЦРУ или особого подразделения АНБ, которое занимается внеземной угрозой.
— Хенг, хватит, — Илья устал от его истерик.
— А что хватит? Как ты по-другому объяснишь, куда она пропала? Мы здесь каждый угол вдоль и поперёк облазили.
— Надо звонить копам, — ему эта идея не нравилась, но альтернативы были ещё хуже. — Пусть они выясняют. Мы ничего не сделали.
— И что ты им скажешь, друг? Что она ожила и слиняла? А камеры все разом ослепли?
— Может, ей помогли. Через ту же вентиляцию. Не знаю, сбросили верёвку с «кошкой». Пусть приезжают, снимают отпечатки пальцев, переворачивают всё ещё раз. Это не наша проблема.
— Ага, как же. Не наша. А знаешь, кто помог? В их глазах — мы. Ты да я. Два козла отпущения, друг. Нам не поверят.
— У тебя есть идеи получше?
Идей особо не было. Ждать до утра — только сильнее ухудшать своё положение. Потому что спрятать тело по поручению Брайса они должны были сразу, как заступили на дежурство. А значит, как ни крути, будет ясно, что всё пошло не так в начале смены. Но Хенг сдаваться не собирался:
— Лучше тогда сказать, что мы пришли, а её нет. На столе. Нет и не было. Ничего не знаем, ничего не видели. Все в сад. Наведём порядок…
— Зачем врать? — хмуро поинтересовался Илья.
— Чёрт, Див, твоя законопослушность убивает! Затем, что тогда нас там не было вообще. Тогда последний, кто видел её — Брайс. Он отказался её прятать в холодильник, он спихнул на нас, его вина. Или тех копов, которые привезли её. Вот они — точно находились последними в морге. Должны были настоять на том, чтоб Брайс выполнил минимум возложенных на него обязательств!
Илья хотел поспорить, что законопослушность тут ни при чём. Когда врёшь, легче навлечь на себя неприятности. Ошибись в чём-то одном, в мелочи, запнись, или наоборот — повторяй следователям всё слишком чётко и одинаково, и тогда тебя сто процентов сочтут соучастником, не отмоешься. Вина же в любом случае будет их, а не Брайса. Потому что, если в чём Хенг и прав, так это в том, что вот они — два козла отпущения.
Спорить не стал, только спросил:
— А если они её поймают, и она свалит на нас?
Хенг был убежден, что не поймают. Что девчонки уже и след простыл из этого города, а, может быть, даже и планеты. И переубедить его не получалось. Время шло, напарник стоял на своём, и Илья сдался. Понимая, что делает глупость, согласился придерживаться версии приятеля.
Уже когда приехала полиция и злой, сонный Брайс, Илья подумал: хорошо, что они отказались от идеи осторожно расспросить охранников в больнице! А ведь Хенг рвался выяснять, не записали ли их камеры что-нибудь необычное: сегодня дежурил один из его приятелей, такой же двинутый любитель фантастики и ужастиков, который просто обожал страшные истории о ночной жизни в морге.
Как ни странно, им, похоже, поверили. Допрашивали долго и по отдельности, конечно же, взяли обещание не покидать город, но почему-то поверили. Брайс не стал с ними разговаривать, даже не посмотрел в их сторону, и Илья понял — уволят. Виноваты они или нет — для Брайса значения не имело. Из-за них потревожили его сон, вновь заставили общаться с теми, кто ранее выказал пренебрежение его таланту патологоанатома, а значит, кто-то должен ответить. Просто, чтобы старику стало легче. Кто-то, кого можно легко заменить. Они с Хенгом.
Полиция всё оцепила. Изъяли записи камеры, нагнали полный морг криминалистов, принялись изучать каждый угол. Их же с напарником попросили не высовываться из дежурки до конца смены.
То, как легко всё прошло, только лишний раз доказало Илье: шумиха вокруг происшествия совершенно напрасная. На деле же — это ни что иное, как обычное ограбление. Уверенность в том, что ложь вылезет боком — крепла. Девчонку найдут. Хенг же, напротив, заметил, что происходящее подтверждает его теорию: правительство хочет замять историю, скрыть подробности от честных граждан. Поэтому даже если беглянку поймают — никто об этом не узнает. Его волновало только одно: не решит ли правительство избавиться от двух ненужных свидетелей. И весь остаток смены он самозабвенно развивал эту мысль.
Во всем происходящем был только один настоящий плюс — напарник практически забыл о невероятно полезной гадости, приготовленной бабушкой Лиу. Но, к сожалению, вспомнил утром, когда они собрались уходить. Пришлось взять свою порцию домой.
***
Черри, как обычно, ждала сразу за дверью, держа в зубах поводок. Молча, требовательно глядела чёрными, самоуверенными глазами. Потребности белого американского бульдога — превыше всего, читалось во взгляде, с которым не хотелось спорить, даже когда сил на самом деле оставалось лишь на то, чтобы завалиться спать.
— И как твоя хозяйка с тобой справляется? Приучила же к прогулкам в такую рань…
В ответ собака взвизгнула, не выпуская поводок.
Хозяйка обычно справлялась прекрасно, но позавчера она уехала на три недели в срочную и неожиданную командировку, а питомицу доверила соседу. То есть Илье, который не смог сказать «нет», хотя у самого опыта общения с четвероногими был с гулькин нос.
Впрочем, дело было не только в доброй душе Ильи, но ещё и в скверном характере псины. Ни один из близких друзей Эллы (так звали хозяйку), ни кто-либо из её родственников, ни даже бывший бойфренд, с которым она прожила почти год, так и не нашёл подход к упрямому бульдогу. Отдавать в «собачий отель» Элла животное не хотела — Черри там всегда выла. Илья же почему-то легко и с первой минуты нашёл путь к сердцу собаки. Черри не просто подпускала его к себе, но и признавала его главенство наравне с Эллой, словно в стае два вожака. Может, тварь таким образом занималась сводничеством, если подобное вообще в духе животных, только безуспешно.
— Ну что? — спросил Илья. Черри облизнула чёрный, блестящий нос. — Гулять?
Псина взвизгнула ещё раз и разжала челюсть. Поводок шмякнулся на пол. Илья мысленно вздохнул. До долгожданного сна предстояло ещё не меньше получаса бродить по окрестностям: Черри привыкла к длительным променадам.
Всю первую неделю их временного сожительства стояла прекрасная солнечная погода, и он даже полюбил эти прогулки. Но вчера зарядил дождь и заканчиваться не торопился. Илья понимал, что Черри это нисколько не волнует. Правда, в этот раз собака долго гулять не захотела. Даже не пошла в парк — любимейшее место, особенно по утрам. Наоборот, устроила блиц-пробежку вокруг квартала, оперативно справилась со своими делами и тут же потащила обратно.
Уже когда поднялись на этаж, Илья понял, что Черри не просто торопится вернуться — собака нервничает и будто бы кого-то выглядывает.