Я чувствовала себя совершенно подавленной. Такое происходило не в первый раз, но я больше ничего не сказала, потому что мне хотелось, чтобы между нами установилось наконец взаимопонимание.
Если не считать школьных «увлечений», я никогда не знала истинной страсти, и вдруг — этот эпизод в поезде, где я встретила своего «сердцееда». Как только я вспомнила об этом, то сразу снова окунулась в чудесную атмосферу встречи с этим прекрасным незнакомцем из Эгремонта и горестно вздохнула. Я едва видела свою комнатку, которая была довольно мила — обои в розовый цветочек, розовые шторы, отгораживающие от нас ночной мрак, уютный диван-кровать и еще кое-какая выкрашенная белой краской мебель. Я заметила, что мама поставила на камин вазу с нарциссами. Но я теперь могла думать только о нем.
— Мама, ты знаешь внучатого племянника сэра Джеймса, мистера Лоренса Бракнелла?
Она как раз поправляла абажур на лампе, но, услышав мой очередной вопрос, резко повернулась и потребовала:
— Что тебе известно о нем?
Я рассказала о том, как ехала с ним в поезде и что он угостил меня ленчем, добавив, что я попыталась заплатить сама, но он отказался от этого. Признаюсь, что предпочла умолчать о том, что нашла его просто восхитительным, и опустила ту часть, когда все его очарование и дружелюбие как рукой сняло, как только он услышал мое имя.
Мама довольно резко заметила:
— Ты поступила неправильно. Нельзя было обедать с ним. И чему только монашки учили тебя!
— Что в этом такого? Не можешь ведь ты всю жизнь обращаться со мной как с ребенком! В наше время девушки заходят гораздо дальше ленчей, когда их приглашают!
Я тут же пожалела о сказанном, потому что мама набросилась на меня со злостью:
— Не смей говорить со мной в таком тоне, Верунчик, и, на будущее, не смей принимать приглашения мужчин, которых не знаешь! Я думала, монахини дали тебе воспитание получше!
Я не видела причин для такой вспышки гнева и почувствовала себя абсолютно несчастной. Как можно было надеяться подружиться с моей матерью, если она ведет себя так, будто живет во времена королевы Виктории? Я упрямо повторила:
— Не вижу в этом ничего такого.
Мать уставилась на меня сквозь линзы своих очков:
— Что он сказал тебе?
— Ничего.
— Ты назвалась?
— Да, но это было уже в самом конце пути.
Тут у нее вырвался истерический смешок:
— Хм! Вряд ли он был бы столь любезен и пригласил тебя на ленч, если бы знал!
— Но почему? Почему? — возмутилась я. — Что со мной не так? Почему мне надо скрываться, как будто я прокаженная? Я не могу этого понять!
— Извини меня, мне нечего добавить. Просто предупреждаю тебя, что вы с мистером Бракнеллом никогда не сможете стать друзьями.
— Но почему? — повторила я и разразилась горькими слезами. Вообще-то я не плакса, и меня очень трудно вывести из себя. Я научилась контролировать свои эмоции за долгие годы муштры в католической церкви. Но мое возвращение домой потеряло для меня свой романтический ореол, и я чувствовала себя ужасно несчастной — особенно теперь, когда моя мать сказала, что мы с Лоренсом Бракнеллом никогда не сможем стать друзьями. Я всхлипнула: — Неужели племянник сэра Джеймса такой сноб, что не захочет говорить со мной только потому, что я дочь экономки?
Моя мать просто обезумела от моих слез и всего этого разговора, но после того, как я узнала ее поближе, я поняла, что она — сильная женщина и умеет держать себя в руках гораздо лучше, чем я. Ей не составляло особого труда повернуть разговор в другое русло или отказаться от своих слов, если это было выгодно. Так она и поступила: обняла меня за плечи, посадила на кровать, поцеловала в затылок и успокоила:
— Ну, ну, не плачь, Верунчик! Я этого не вынесу. Давай забудем весь этот бред. На самом деле я не думаю, что ты неправильно поступила, приняв приглашение мистера Бракнелла пообедать. По крайней мере, все обошлось.
А вот и нет, горько подумала я, но ничего не сказала, просто высморкалась в платок. Мама продолжила:
— Как бы то ни было, забудем обо всем и проведем вместе милый вечер. Пойду отнесу поднос сэру Джеймсу и тут же вернусь. Посмотрим, что бы нам такого приготовить тебе на ужин. Можно разогреть пирог с крольчатиной, который я испекла утром, есть домашний хлеб, как мне помнится, ты не ела ничего подобного со времен своего детства. Знаю, современная молодежь в восторге от кино, но у нас нет телевизора, зато имеется радио и мы можем послушать хорошую музыку. Чего тебе хочется — чая или какао? Еще есть растворимый кофе.
Я отрицательно покачала головой.