— Да, это была одна из ее безумных идей. Кто же мог предположить, что она настолько не в себе, — снова тяжело вздохнул Лоренс.
Теперь я поняла. Бедный рычащий пес, пятящийся из моей спальни. Это не было галлюцинацией. Я чувствовала себя оправданной, но немного огорченной за Лоренса.
Он снова сел рядом, взял мои руки в свои и стал нервно перебирать мои пальцы. Слова потоком лились из него. Его грызло раскаяние, потому что он считал, что я пострадала от его «идиотизма»; и еще потому, что он закрывал глаза на правду о психическом состоянии Рейчел. Каждый раз он решал, что попросит мою мать увезти меня из дома, но все откладывал и откладывал — потому что не хотел расставаться.
— Я хотел тебя с того самого дня в поезде, — признался он и прижал мою руку к своей щеке.
Лоренс утешал себя мыслью, что хоть Рейчел и была временами невменяемой, но она ведь профессиональная медсестра и не причинит мне физического вреда. Питер Вайбурн не сомневался на ее счет, и он решил принять его точку зрения.
Потом Лоренс отстранился от меня и встал:
— Вот и все, Вера. Все было так ужасно, а тебе отвели роль главной жертвы.
— Да нет же, со мной все в порядке! — выкрикнула я. — Посмотри на меня! Разве не видишь, что со мной все хорошо?!
Он глубоко вздохнул:
— Единственное, что я вижу, — так это храбрую девочку. Ты была великолепна и полностью права насчет Рейчел.
— Лоренс, хватит винить себя, — потребовала я, а потом добавила: — Разве ты не знаешь, как я обожаю тебя? Разве не видишь, что я страдала только из-за того, что думала — ты любишь ее?!
И тут он поднял меня и прижал к себе, нежно теребя мои короткие волосы, а потом наклонился и поцеловал. И этот поцелуй не оставил в моей душе места ни страхам, ни сомнениям.
Рассказать осталось немного и в то же время немало.
С того самого дня жизнь моя кардинально изменилась. Я убедилась, что Лоренс действительно любит меня и хочет так же сильно, как и я его, и теперь ничто не могло больше ранить мою душу. Все несчастья прошлого: ужасное одиночество детства, зловещие тени, висевшие над старым замком, — все это перестало иметь значение.
В тот вечер обрадованные Хенсоны дали небольшой ужин в честь моей помолвки с Л.Б. А Нола не преминула подколоть меня:
— Надо же, хороша наша робкая малышка — всех обставила! Да ты сильнее и хитрее всех женщин мира! Нарочно заманила Л.Б. в ловушку, разве нет?
— О, Нола, вечно ты все с ног на голову перевернешь! — возмутилась я.
Она засмеялась и расцеловала меня:
— Глупышка, ты же знаешь, я шучу. Мы все ужасно счастливы, и твоя мама тоже, а Л.Б. — так тот просто молится на тебя.
Я и вправду наконец-то сделала мать счастливой. Хенсоны настояли на том, чтобы она присутствовала на ужине в честь помолвки, и впервые передо мной предстало не горестное замкнутое создание, а нормальная веселая женщина. Теперь я понимала, почему отец влюбился в нее. Она была очень мила, даже несмотря на свое старомодное синее платье и нестильную прическу. Глаза ее лучились, и когда она обращала на меня свой взор, в нем читалось обожание, о котором я так мечтала в прошлом, но которого раньше никогда не получала.
В тот же самый вечер, когда мы остались одни, Лоренс рассказал мне о завещании. Дедушка твердо намеревался изменить его, но Рейчел все время держала его под действием сильнодействующих лекарств, и он был бессилен что-либо предпринять. Сиделка поставила себе целью сохранить все для Лоренса, сделать так, чтобы мне не досталось ни пенни. Когда Лоренс начал приносить свои извинения по поводу того, что он — юридический владелец Большой Сторожки и тому подобное, я быстренько прервала его:
— Не будь идиотом, дорогой! Неужели не понимаешь, что, если бы я стала наследницей и получила все эти деньги и собственность, появились бы просто непреодолимые препятствия? Знаю я тебя! Ты бы стал говорить, что не женишься на мне, потому что ты — простой архитектор, а я — богатая женщина и так далее и тому подобное.
Он улыбнулся и обнял меня:
— Вполне возможно. Ты — умная малышка. Даже если не слишком умно поступаешь, что выходишь замуж за меня. Я готов все разделить с тобой и сделаю это.
И тут я сказала:
— Лоренс, ты поймешь меня, если я скажу, что не хотела бы жить в этом ужасном старом доме?
— И даже слишком. И я готов стать твоим личным архитектором и спроектировать маленький милый домик только для тебя. Это доставило бы мне несказанное удовольствие.
— Так не отказывай себе, дорогой!
— И все же, мне кажется, что так называемое проклятие больше не висит над домом. Все переменилось. И, Вера, я хочу, чтобы ты знала: россказням о том, что мой кузен Хью — твой отец — убил себя, вряд ли можно доверять. Я убежден, что он не стал бы делать ничего подобного. Это был несчастный случай. Он был настоящим плейбоем и слишком любил жизнь. Я повторю: это был несчастный случай, поверь мне, Вера.