Мама заметила это за ужином.
— Не знаю, что и делать с тобой, Верунчик! — вздохнула она. — Начинаю подумывать, что привозить тебя сюда было большой ошибкой. Здесь так мало развлечений.
— Было бы лучше, если бы со мной не обращались как с неразумным дитятей, — проворчала я в ответ.
Мама засмеялась. Она чинила белье, и я взяла нитку с иголкой, чтобы помочь ей. В доме все еще сохранилось много великолепных расшитых простыней с инициалами «Дж. и «Г.». Я никогда не видела таких. Джеймс и Грейс. Странно было думать, что это были те самые простыни, которые входили в приданое юной Грейс. Бережная ручная стирка, без всех этих современных машин, продлила их жизнь на долгие-долгие годы. Но теперь и они нуждались в починке.
На мое замечание по поводу отношения ко мне окружающих мама ничего не сказала, и тут я вдруг вспомнила легенду о Черной Собаке. Я знала, маме не нравится, когда я задаю вопросы, но в этом случае я не увидела ничего такого.
— О, это старая сказка! Ее даже напечатали в некоторых путеводителях. Ерунда все это, — отмахнулась с улыбкой мама.
— Хочешь сказать, что никто на самом деле не видел Черного Пса и он никому не лизал руки в темноте? — Я была разочарована.
— Конечно же нет!
Романтик в душе, я настаивала на своем:
— Но я верю в это. Буду ждать полнолуния, и тогда проверим, придет ли ко мне несчастное животное.
— Надо же, несчастное животное! Убийца! — заметила мама.
— Это его злой старикан натаскал, вот он и был таким. А теперь душа его полна раскаяния.
— Боже, милая моя! — воскликнула мама, качая головой. — Неужели ты никогда не изменишься! Всегда была впечатлительной маленькой девчонкой! — Я пожала плечами, а она продолжала: — Кроме того, я не верю, что у животных есть душа.
— А я верю, — упрямилась я, — и если я увижу эту собаку, то поглажу ее. Я не испугаюсь.
Мама снова рассмеялась. Это разрядило атмосферу и прогнало печаль. Мы, болтая, хорошо провели время за ужином.
Но счастье мое было недолгим.
Я умылась и вышла подышать свежим воздухом. Стояла чудесная звездная ночь. И вдруг за углом, на дороге у парадного подъезда, я увидела старенький «остин» Лоренса Бракнелла. Я различила фигуру стройной рыжеволосой Рейчел, и в ночной тиши отчетливо прозвучал ее голос:
— Лори, как я рада видеть тебя. Заходи!
Я развернулась и пошла к себе. Войдя в спальню, я закрыла дверь и, стиснув зубы, прислонилась к ней спиной. Он приехал побыть с Рейчел. Другой причины не было, потому что старого прадядюшку он не стал бы навещать в столь неурочный час. Было восемь вечера, и больной, должно быть, уже давно спал.
Точно, между ними что-то есть. Даже сама эта мысль была мне ненавистна, а уж гадкая сиделка — и подавно!
Но это не имело ко мне никакого отношения. Если Лоренсу Бракнеллу пришло в голову стать бойфрендом Рейчел Форрестер, это его дело. Для него я была всего лишь девчонкой, только что из стен монастырской школы. И ничего, абсолютно ничего, кроме этого.
Я стянула с себя свитер, посмотрела на свое отражение и увидела красное от злости лицо. Выгляжу как дурочка и чувствую себя так же, разъяренно подумала я, отвернулась от зеркала и разревелась.
Глава 6
Однажды утром мама поручила мне подходящую работу — расставить цветы в холле. Не то чтобы в наши дни в Большой Сторожке было много посетителей, но сэр Джеймс хотел, чтобы на длинном дубовом столе справа от камина, над которым висел портрет его жены, всегда были свежие букеты.
Старый садовник принес мне корзину с первыми в этом году нарциссами и блестящими глянцевыми листьями вечнозеленых деревьев.
Я внесла последние исправления в композицию и водрузила ее на полированную поверхность стола, надеясь, что мое творение сделало честь прекрасному китайскому кувшину, расписанному в голубых с золотом тонах.
Не могу сказать, что я была слишком довольна жизнью. Особо радоваться было нечему, потому что, переехав из католической школы в Большую Сторожку, я просто сменила одну тюрьму на другую, а мама стала моей новой директрисой, но в каком-то смысле дома было еще хуже, потому что в школе у меня, по крайней мере, были подруги.
Со времени моего приезда в Восдейл я получила несколько писем от Крис и ответила на них. Она была в Лондоне и чудесно проводила там время, но в этом я ей абсолютно не завидовала. Я не любила большие города, мне нравилась дикая природа и сельская местность, такая, как Озерный край, и я была слишком застенчивой по натуре, чтобы вести жизнь, состоящую из одних пирушек. Да еще слишком энергичной, чтобы долгое время не заниматься ничем полезным в жизни. Но работа, которая выпадала на мою долю в мрачной Сторожке, была мне не по душе, а парочка-другая вечеринок совсем бы не повредила.