Нет, она не поощрила меня на новый поцелуй, как сделала бы моя матушка, допусти я по отношению к ней такие нежности. Она вытерла губки, отвернулась и, поглаживая платьице, всем своим видом дала понять, что я допустил неслыханную вольность. Я густо покраснел и, стоя перед ней, разглядывал свои ноги, готовый провалиться сквозь землю от стыда. Хотя она вовсе не была гордячкой и задавакой — это было видно по ней — но я-то знал, что по своему происхождению эта крошка — на тысячу голов выше меня. Я — сын фермера до мозга костей и сам будущий фермер, а она — каждый пальчик ее руки и каждый стежок ее платья твердили о том, что передо мной будущая госпожа.
И все же я поцеловал ее, маленькую девочку лет восьми, и она, чувствуя и свое, и мое смущение, устремила пристальный взгляд туда, где Беджворти срывалась с гранитной стремнины, образуя горный водопад.
Я не знал, что сказать, а она и не пыталась прийти ко мне на помощь. Почувствовав обиду, я начал собирать вещи, стараясь делать это шумно, чтобы она, наконец, очнулась и поняла, что я ухожу. Я надеялся, что она станет отговаривать меня, но она не делала этого, а я, глядя в черный, как ночь, поток, знал, что обратная дорога по только что пройденному пути для меня — почти верная гибель.
Я обернулся к девочке и тихо позвал:
— Лорна!
— А я думала, ты уже ушел. Зачем ты пришел сюда? Разве ты не знаешь, что с нами сделают Дуны, если застанут тебя со мной?
— Вздуют обоих как следует или всыпят мне одному: тебя-то навряд ли посмеют бить всерьез.
— Нет, они убьют нас обоих и сбросят сюда, в эту реку. Я часто смотрю на воду, и она предсказывает, что я буду похоронена в ней.
— Но за что им меня убивать?
— За то, что ты нашел дорогу сюда. А сейчас уходи — пожалуйста, уходи! Они могут убить нас в любой момент. И еще... Ты мне очень понравился (здесь мне захотелось сказать ей то же самое),— правда, очень понравился, и я буду звать тебя просто Джоном, если ты не против. Но сейчас ты уходи, уходи, Джон, пожалуйста. А когда твои ноги заживут, ты сможешь прийти сюда и рассказать, как ты себя чувствуешь.
— И я тебе скажу, Лорна... Ты мне тоже очень понравилась: ты мне нравишься совсем как сестренка Анни и куда больше, чем Лиззи. Я еще никогда не встречал такой девочки, как ты, и я приду сюда завтра, и ты приходи. Я принесу тебе яблок и птичку, которую нашел, когда у нее была сломана лапка... Ты знаешь, у нашей собаки такие славные щенки...
— Не надо. Джон, Дуны не позволят мне держать щенка. В нашей долине нет ни одной собаки. Дуны говорят, что от собак столько шума...
— Да что ты, Лорна, щенки совсем крохотные! Дай мне руку, я покажу, какие. Я принесу тебе самого хорошенького.
— Тихо! — внезапно сказала она. В долине раздался чей-то крик, сердце мое громко застучало, а личико Лорны исказилось от ужаса. Она прижалась ко мне и взглянула на меня так, что я решил про себя: либо спасу ее, либо умру, и ужасно пожалел, что не взял с собой отцовского ружья. Моя храбрость передалась девочке, и щеки у нее стали такими же розовыми, как у меня.
— Пойдем со мной вниз, к водопаду, — сказал я, — Я унесу тебя отсюда, а матушка позаботится о тебе.
— Нет, нет, — сказала она и снова заплакала, когда я взял ее за руку. — Я скажу тебе, что делать. Дуны сейчас разыскивают меня, а ты — ты видишь вон ту пещеру в скале?
Ярдах в пятидесяти от нас я увидел то, о чем говорила Лорна. В вечерних сумерках я едва разглядел пещеру.
— Да, вижу. Но Дуны заметят меня, когда я побегу туда через луг.
— Там... там... — Лорна едва могла говорить, — есть выход из долины. Боже, они все ближе и ближе... я уже вижу их...
Посмотрев на реку, а потом на меня, девочка побелела, как снег.
— Боже, боже, — повторила она и, не в силах сдержаться, горько заплакала. Я повел ее за кустарник, что рос около реки — там нас не было видно — и, живо подхватив свой мешок и острогу, спрятал их в птичье гнездо, пустовавшее рядом, у кромки воды.
Вдалеке, вверх по течению, я увидел дюжину здоровенных мужчин, спускавшихся к воде с другого берега. Огнестрельного оружия при них не было, и они шли, веселые и беззаботные, как на праздник.
— Королева, королева! — закричали они издалека. И снова: — Королева, королева! Куда же подевалась наша маленькая королева?
- Они всегда зовут меня «королевой». Пройдет некоторое время, и я должна буду ею стать, — шепнула Лорна, и я почувствовал, как ее нежная щечка коснулась моей обветренной щеки. — Их королевой, — добавила она. Я услышал, как рядом с моим сердцем бьется ее маленькое сердечко. — Ой, посмотри, они уже спускают в реку ствол дерева и скоро будут на этом берегу. Еще немного, и они нас заметят.