Зато Лорс даже вблизи видел, каким прекрасным стал герб. Осталось обновить алой краской звездочку на самом верху…
Только Лорс сделал последний мазок, как замаслившаяся ручка кисти выскользнула из онемевших пальцев.
Пусть бы себе и летела теперь кисть вниз. Однако поневоле сработала привычная спортивная реакция — Лорс на лету схватил кисть. Но зацепил при этом и столкнул табурет с лампой… И сам потерял равновесие.
Мелькнуло в глазах и через миг померкло многоцветье сияющего герба с золотом колосьев.
Лорс полетел вниз.
Очнулся он от нестерпимого жжения: левая рука горела как в огне. Сквозь закрытые веки он чувствовал полыхание утренней зари. Откуда может быть солнце в зале? Открыв глаза, Лорс увидел, что это полыхает пламя, подбиравшееся к его ободранной в кровь руке. Горела замасленная ветошь. Он отдернул руку. От пролившегося из лампы керосина уже занялся огнем и пол. Лорс с трудом поднялся, схватил со скамьи пиджак и затушил им пламя.
Ломило кисти рук, грудь. Наверное, Лорс приземлился, как в волейбольном броске, на кисти рук и грудь, с перекатом на живот «лодочкой». Голова болела оттого, видимо, что его ударил опрокинувшийся верхний стол.
Он убрал следы катастрофы, отскоблил слегка обуглившийся пол. Умылся. Открыл клуб.
В широкие двери хлынул поток утреннего солнечного света и такая свежесть, что у Лорса сладко закружилась голова. Он попятился в глубь зала, зажмурил глаза. Открыв их, он увидел в дверном проеме стройный девичий силуэт. По двум витым косам девушки струился, стекал медно-золотистый свет зари.
Зачарованно подняв голову, Аза медленно пошла к сцене.
Посмотрел туда и Лорс. Утреннему полумраку зала неподвластны были влажные яркие краски величавого герба и крупных завитков горского орнамента.
— Это вы ночью делали?! — прошептала Аза и смерила глазом высоту до герба. — Боже, а если бы свалились… Ночью, один!..
— Со мной был в сердце светлый образ Эдипа. И потом, я ведь умею лазить. Настоящая обезьяна!
Не хватало, чтобы она и в самом деле принимала его за клубного энтузиаста.
— Это сколько же надо терпения, чтобы заново все обвести кистью, — старалась быть миролюбивой Аза.
— Гений — это терпение!
— Наконец-то в клубе хоть один остроумный человек появился!.. — вспыхнула Аза. — Я забыла здесь вчера косынку.
Резко обернувшись, она ушла в репетиционную. Выйдя оттуда, она холодно, искоса глянула на Лорса и вдруг вскрикнула:
— Дайте руку!
Она открыла сумочку, достала крошечный пузырек с духами и бинт.
Духи обожгли Лорсу окровавленную руку. Но он думал только о прикосновении прохладных, тонких, мягких девичьих пальцев. Завитки волос Азы касались его подбородка. Как она ловко бинтует! Он раньше полагал, что Аза — учительница. Но как-то услышал краем уха: «Медичка. Фельдшерский недавно в городе кончила».
— Скажите, Лорс, много ли вы собираетесь сделать один? Ведь клуб не вам одному нужен.
Бинтуя ему руку, она подняла на него глаза, они впервые были так близко. Лорс никогда не думал, что в этих карих и всегда насмешливых или сердитых глазах может быть застенчивая, робкая доброта. А может быть, это у нее просто жалость к нему, к его глупому одиночеству, к его неприкаянности? — заподозрил тотчас Лорс и ответил:
— Пожалуй, я единственный, кому этот клуб не нужен. Спасибо за скорую помощь.
…У крыльца зашуршала и остановилась машина-«газик». Шофер, не вылезая из машины, крикнул в дверной проем:
— Эй, избачи! Секретарь райкома комсомола тута?
Лорс только хотел сказать «нет», но Аза, к его удивлению, ответила шоферу, не оборачиваясь и завязывая кончики бинта:
— Иду, иду!
— Давай, секретарь, давай, — зевнул шофер. — Нам, колхозникам, некогда. Молодежь тебя к восьми ждет на полевой стан.
— Какой отвратительный у вас характер, Лорс, — вздохнула Аза, очень бережно опуская его забинтованную руку. — Сегодня перед танцами я приду с девчонками. Попробуем наконец отмыть эти полы.
Когда машина с Азой отъехала, Лорс подумал: «Сейчас я вспоминаю Элю. Уеду отсюда — буду вспоминать еще и Керима, а также… Азу. Вот почему плохо все время убегать: будешь жить одними воспоминаниями».
Лорс дождался прихода Пети.
— Я был вчера в раймаге. Ты там кого-нибудь из девчонок знаешь? — спросил Лорс баяниста.
— Здравствуй, милая подружка! Письменный стол надо для Эдипа получить? Деньги давно перечислены, давай доверенность.
Лорс достал бланк доверенности, оставленный директором.