– Я ему не указ… – безжизненно произнесла Руслана, упираясь в стол, у которого я стоял.
Скоблев явно сказал больше – артикуляция была длиннее, но понял, что остального не хочу знать.
– Нам все равно надо довести до конца, – аккуратно накрыл ладонью ее белеющий кулак, сжимающий столешницу.
– Зачем?..
– Затем, что начали.
– Хорошо, – моя рука оказалась отодвинута, а на чужие эмоции лег жестокий контроль, – Кем ты видишь в будущем моего сына?
– Твоим преемником. Он пока еще дурак, но только потому, что молодой. Научишь, натаскаешь, с возрастом всё придет.
– Ты так и не дал клятвы, что его не тронешь! – вспомнила она.
– Хорошо. Клянусь! Глядя тебе в глаза, как ты просила, – твердо ответил на ее вопрошающий взор, – Не переживай! Подуется, но у меня есть для него морковка.
– Почему морковка?
– Потому что он женится на Зайках! – нашелся я, в душе досадуя на прокол, – видимо здесь не была распространена притча про осла и морковку.
– Тебе еще с ним объясняться…
– Руслана! Оставь мои проблемы мне!
– Тогда он теперь, – короткий взгляд на флиртующего с подчиненной генерала, а по сердцу резануло посторонней ненавистью, – Тоже твоя проблема!
– Принято.
И никто вокруг так и не понял, что сейчас был заключен союз века.
«Кардинал и галантерейщик! Галантерейщик и кардинал!!!» – так и вертелось на языке.
– Света! – встретил у порога вернувшихся из уборной невест, – Притормози своего папу! Пожалуйста! – умоляюще прибавил я, – Он слишком много пьет.
– До случая под Иркутском уже дошел? – деловито спросила невеста, усилием воли придавая себе уверенный вид.
– А вот как-то под Иркутском!.. – словно в насмешку донеслось из-за спины.
– Пиши пропало! – прошипела Светик, снова меняясь в лице, – Теперь его только уводить!
– Ты его сможешь увести?
– Найди полковника Бодрову, она умеет его успокаивать. Меня он не послушает.
– Бодрову? Азалию Федоровну?
– Да, она его правая рука. Негласно, так-то Фимкин в его отсутствие командует. Но Фимкина здесь нет.
– Может быть вернетесь домой?
– Наш дом теперь с тобой, туда мы не вернемся. Только выдели место, чтобы отдохнуть.
– Пару снимков вытерпишь?
– Если только пару!
– Тогда сейчас снова фотографируемся, а потом в мой номер на этаж ниже. Заодно этот праздник жизни разгоню.
– Прости, – повинилась Света, – Я тебе сейчас не помощница…
– Тебе отдыхать нужно! Наткин, проследишь? – спросил вторую невесту.
Вместо ответа она тиснула меня за плечо. За больное, сука, плечо!!!
– Прослежу!
«Просто нам не будет!!!» – сделал вывод внутренний голос.
После еще одной фотосессии и устройства невест нашел Азалию Федоровну в другой комнате, где она тихо лаялась о чем-то с Забелиной. Они не орали, но обстановка между ними явно была накаленной. В игре полутеней от настольной лампы, которая почему-то была включена вместо основного света, увидел в женщине что-то знакомое.
– Я вас мог где-то видеть? – невольно вырвалось у меня. С некоторых пор к моментам сходства я стал относиться очень настороженно.
– Ваше превосходительство, – осторожно ответила Бодрова, – Мы с вами неоднократно виделись на окнах... – очень неуверенно произнесла новая собеседница, сомневаясь в моей нормальности.
– Вспомнил! Марина Бодрова! – всё так же вслух озвучил свое озарение (надо понимать, что к тому моменту я не спал уже больше суток!), – Штурман «Мишки»! Вы ее родственница?
– Я ее мать…
– Сударыня! Позвольте я встану перед вами на колено?.. – повинуясь порыву, бухнулся перед женщиной и взял в руки ее ладонь, – Это меня… меня она спасла ценой своей жизни!!! Она… она героиня!
– Что же вы за люди-то такие! – всхлипнула Бодрова, – А семье только сообщили, что разбилась!.. И сгорела!!!
– Ей присвоен «Георгий Победоносец», посмертно, – тихо произнесла Забелина, – Это вам должны были сообщить.
– Она сгорела заживо!!!
– Она не сгорела, – тихо уверил мать летчицы, – Она умерла раньше, чем самолет разбился и загорелся. Она не мучилась в огне… Вряд ли это вас утешит, но в огне она не мучилась…
– Оставьте меня на пять минут! – потребовала полковник тревожных войск, – Пять минут, и я буду в порядке!
Вместе с Забелиной вышли обратно в основной штаб, который так и не думал приступать к работе, отвлекаясь на человека-праздника.