Майкл и Аманда сидели в углу большой солнечной больничной палаты, где лежал Лео Голдмэн. Гелдорф ожидал Майкла снаружи. Лео лежал на спине, с забинтованной головой, его левый глаз был раскрыт и смотрел на них.
— Не могу в это поверить, — сказала Аманда. Она уже достаточно хорошо владела собой с учетом только что происшедшего.
— Так что случилось в его кабинете?
— Лео спорил с Джонсоном. Он вытащил пистолет из ящика стола и приложил дуло к виску. Джонсон заявил, что уже не раз видел подобные штуки. Он попросил Лео опустить оружие и прекратить вести себя, как малое дитя. Тогда Лео выстрелил в Джонсона и приставил пистолет к своей голове. Я попытался помешать ему, схватил его за руку, но тут раздался выстрел.
— Джонсон с Гелдорфом сообщили ему, что он больше не глава студии?
— Да.
— Знал ли ты, что это должно произойти?
— Вчера меня пригласили на собрание. Я защищал Лео, как только мог. Я назначил встречу с ним как можно раньше, чтобы, после его возвращения из Нью-Йорка, предупредить о том, что они задумали, а тут как раз явились Джонсон с Гелдорфом.
— Худшее из всего, что произошло, это то, что он выживет, но превратится в растение, — сказала Аманда. — Уж поверь мне, лучше бы ему умереть.
— Аманда, ты вовсе не обязана искусственно поддерживать его в таком состоянии.
— Не волнуйся, не буду. Она заплакала.
— Ну, не надо, не надо, — утешал он ее. — Не плачь. Он не чувствует боли.
— Я плачу не потому. Я плачу, потому что сейчас вот тут единственное, о чем я способна думать, это как я хочу тебя.
ГЛАВА 55
Майкл оглядел больничную палату. Совет директоров Центуриона в полном составе собрался возле постели Гарри Джонсона, а сам виновник, с загипсованной рукой, посвящал всех в детали.
— Итак, — с гримасой боли произнес он, — вы все слышали от Нормана и Майкла о том, что вчера произошло в офисе Лео. Сейчас мы должны заняться проблемами нашего бизнеса, и я хочу, чтобы мы незамедлительно приступили к делу, поэтому я принял сильнодействующее болеутоляющее. Норман, вы подготовили предложение?
Гелдорф кивнул.
— Я предложил Совету директоров назначить Майкла Винсента президентом и главой кинокомпании Центурион Пикчерс со всеми соответствующими полномочиями, а зарплата и бенефиты будут урегулированы в порядке переговоров между представителями совета и мистером Винсентом.
— Итак, ставим вопрос на голосование?
— Да, — откликнулся один из присутствующих.
— Кто «за»? Все подняли руки.
— Кто «против»?
Молчание.
— Майкл, примите наши поздравления, — сказал Джонсон. — А теперь, если у нас нет никаких других срочных дел, Совет распускается. Сестра!
В палату вошла медсестра с подносом, на котором лежал шприц, наполненный обезболивающей жидкостью, и люди стали расходиться.
В коридоре Майкл стал принимать поздравления от членов Совета в связи с избранием, а потом, когда они разошлись, он пошел по коридору в сторону палаты Лео.
Майкл вошел и приблизился к кровати. Казалось, Лео не изменился за прошедшие сутки, но единственный уцелевший глаз был закрыт. Он раскрыл его.
— Привет, Лео, — мягко произнес Майкл.
Глаз Лео быстро моргнул.
— Только что был собран Совет. Они выбрали меня твоим преемником.
Лео вновь моргнул.
Майкл склонился над ним и вперился в его здоровый глаз. Тот светился разумом.
— Лео, если ты понимаешь, моргни один раз.
Тот моргнул один раз. Стало быть, он был в полном сознании.
— Я хочу задать тебе несколько вопросов. Моргни один раз, если «да», и два раза, если «нет».
Лео моргнул раз.
— Ты чувствуешь боль?
Лео моргнул один раз.
— Хочешь, я вызову медсестру?
Лео моргнул дважды.
— Ты способен двигаться?
Лео моргнул дважды.
— Ты можешь говорить?
Лео моргнул дважды.
— Хочешь видеть Аманду?
Лео моргнул дважды.
— Хочешь, чтобы я оставил тебя одного?
Лео моргнул дважды.
— Ах, если бы я мог спросить у тебя, чего ты хочешь! Но не беспокойся, через какое-то время тебе станет лучше.
Лео моргнул дважды.
Майкл уставился в его глаз. — Ты не считаешь, что тебе не станет лучше?
Лео моргнул дважды.
— Лео, ты хочешь продолжать жить, как сейчас?
Лео моргнул дважды.
— Хочешь, чтобы я помог тебе?
Лео моргнул один раз.
Майкл подошел к двери и выглянул в коридор. Там никого не было. Он вернулся к постели своего бывшего босса и огляделся по сторонам. Из носа Лео торчала кислородная трубка. Из капельницы в организм больного поступал питательный раствор. Если он вытащит трубки, это непременно заметят. Он осторожно приподнял голову Лео и вынул подушку, а затем вновь склонился над больным.
— Лео, ты действительно этого хочешь?
Тот моргнул один раз.
— Лео, я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня.
Лео моргнул один раз.
— Хочу тебя заверить, что с Амандой будет все хорошо.
Лео Моргнул один раз.
— Прощай, дружище.
Лео моргнул один раз и его глаз наполнился влагой. Слеза медленно потекла к его уху.
Майкл положил подушку на лицо несчастного и мягко надавил. Глядя на часы, он подождал три минуты и убрал подушку. Он приложил пальцы к шее Голдмэна и убедился в отсутствии пульса. Тогда он поднял голову Лео, подложил под нее подушку и вышел из палаты. Никто не видел, как он уходил.
И впервые с тех пор, как он был маленьким мальчиком, Майкл не сумел сдержать слез.
ГЛАВА 56
Майкл стоял на подиуме в битком набитом зале и произносил прощальную речь.
— Мне не довелось знать Лео Голдмэна столь долго, как многим из вас, но я считал его своим близким другом. Меня просили обрисовать вам его с профессиональной стороны как человека кино, и вот мое мнение.
Можно без преувеличения сказать, что Лео Голдмэн был продюсером в самом высоком смысле этого слова. Он имел вкус, собственное мнение, стиль, умел ценить таланты во всех их проявлениях, и у него было неповторимое чутье в бизнесе. Фильмы, в которых он участвовал как продюсер, были всегда среди лучших лент Центуриона.
Но Лео был больше, чем продюсер. Он был главой студии и управлял ею так, как мало кто в наше время. Он был руководителем такого масштаба, который ставит его в один ряд с Л. Б. Мейером и Джеком Уорнером. Он был руководителем . Лео лично анализировал и давал добро на каждый проект, выходящий из Центуриона, и каждый кинофильм, выпущенный студией, отражал его вкус и суждение. Думаю, что пересмотрев любой фильм, вышедший в прокат под его руководством, можно заключить, что Лео Голдмэн не выпустил ни одной плохой киноленты. Ни единой. И это то, чего не могли бы сказать о себе такие титаны, как Л. Б. Мейер и Джек Уорнер.
За свою жизнь он выпустил сотни хороших картин, и я знаю, что Лео был бы рад, если бы его ценили исключительно за это и ни за что иное. Он был руководителем.
Меня избрали заместить Лео, но все мы отдаем себе отчет, что подобное невозможно. Когда мне предложили эту должность в Центурионе, и я осознал, чего от меня хотят, моей первой мыслью было отказаться. Возможно, было бы лучше, если бы мой предшественник был плохим руководителем, тогда на его фоне нетрудно было бы выглядеть лучше. Быть преемником Лео будет очень сложно, так как он был недосягаемо хорош на этом посту.
Но с другой стороны, я вижу, что моя работа будет гораздо проще, поскольку Лео слишком хорошо вел дела студии. Потому, что он принимал серьезные решения, убеждал в своей правоте, и, несмотря на сильную оппозицию, основал всем на зависть высочайшие стандарты в киноиндустрии.
Он был руководителем.
Моя благодарность Лео не знает границ. Сначала он предоставил мне возможности делать то, что я делал, а потом делать то, что делал он сам. И, если я не смогу делать это так же хорошо, в том не будет его вины.