С основанием Петербурга возникла огромная потребность в древесине для строительства города и для нужд развивающегося кораблестроительства. Поэтому уже в 1704 г. по приказу Петра I были обследованы и описаны леса в Петербургском,
Шлиссель бургеком, Копорском и Ладожском уездах, после чего царь велел эти леса рубить и возить в столицу на Адмиралтейский двор. При этом в первую очередь сводились спелые хвойные насаждения. В результате в окрестностях и ближайших к городу уездах возникли значительные площади вырубок, которые затем стали зарастать лиственными и хвойными молодняками (Цветков, 1957).
С перенесением в окрестности Петербурга царских охот в разного рода официальных документах появляются записи о зверях, обитающих вблизи столицы. Из них мы узнаем, что в самые первые годы XVIII в. в окрестностях Царского Села водилось много лосей. Однако из других документов следует, что в губернии в начале XVIII в. лось был малочислен. Не даром 22 апреля 1714 г. Петр I приказал запретить охоту на лосей по всей губернии, "а ловить их, ежели кто захочет, живых, и, ловя, приводить их в городы к обер-комендантам и комендантам. А им тех лосей, принимая у них, кормить и в С. — Петербургскую канцелярию писать, понеже тем людям, кто их поймает, по отпискам их дано будет из его, государевой, казны за всякого лося по пяти рублев" (Кутепов, 1900). Позднее, в 1737 г. императрица Анна Иоанновна издала новый закон о том, чтобы в Новгородской, С. -Петербургской и Выборгской губерниях "обыватели лосей никто сами не ловили и не стреляли, а присматривали б и объезжали в тех местах, где онные бывают, и ежели кто лосей объедут, то б, по всякой скорости приехав в С. — Петербург, объявляли при дворе ее императорского величества, с которым немедленно для ловли и стреляния тех лосей посыланы будут от двора ее императорского величества егеры, а им, обывателям, за объезд и за объявление о лосях давано будет в награждение за каждого лося: за старого по 5 рублев, а за молодого по 3 рубля". После 1740 г. охота на лосей во всем государстве была строго запрещена, а виновные в нарушении этого запрета подвергались штрафу в 50 ефимков (Пыляев, 1890).
О малочисленности лося в Европейской России в первой половине XVIII в. убедительно свидетельствуют результаты подробного анализа архивных материалов о "лосинах", осуществленного И. В. Александровой и Л. И. Красовеким (1960, 1962). До настоящего времени было широко распространено мнение о том, что XVIII век в Европейской России ознаменовался поголовным истреблением лосей из-за шкур, необходимых для обмундирования армии (Бутурлин, 1934; Насимович, 1955; Гептнер, 1961, 1967; Верещагин, 1967, и др.). Александрова и Красовский установили, что потребность в лосиных кожах даже в 1731–1764 гг. не превышала 6500 шт. в год, хотя число солдат и офицеров, которым полагалось носить форму из лосин, достигало 40 000 человек, а количество и разнообразие воинской одежды было максимальным, включавшим камзолы, колеты, штаны "вседневные" н парадные.
Заготовка лосиных кож началась в 1720 г., но уже через четыре года Государственная военная коллегия вынуждена была обмундировывать пехотные полки и более трети драгун костюмами из козлиной кожи, а также из "заграничных или московской фабрики сукон". Фактически расход лосин в эти годы благодаря постоянному невыполнению поставок колебался от 1061 до 2548 шт. в год. Для сравнения заметим, что такое количество лосей свободно добывалось без какого-либо ущерба для популяции в 60-х годах нашего столетия в одной только Ленинградской или Московской области. Далее авторы подчеркивают, что на изготовление армейских мундиров шли шкуры главным образом не европейских, а сибирских лосей и что специальный отстрел этих животных для нужд армии не производился, а лишь скупались уже имеющиеся у местного населения шкуры. Таким образом, из всего вышесказанного следует, что никакого особенно интенсивного истребления лосей, связанного с ношением армейских "лосин", не было, численность же вида в XVIII в. на территории России была повсеместно низкой. К такому же выводу приходит и С. В. Кириков (1960, 1966, 1972 а, б) на основании изучения архивных материалов. По его данным, особенно резкое уменьшение поголовья лосей на изучаемой нами территории и во всех центральных губерниях России вплоть до лесостепи произошло во (второй половине-конце столетия. Тому причиной, главным образом, были эпизоотии. Об этой депрессии, наступившей в конце XVIII — начале XIX вв., ранее писал А. К. Саблинский (1914). Однако он, в противоположность цитированным авторам, утверждал, что в XVIII столетии зверь был весьма многочисленным во всей Петербургской губ. К этому заключению Саблинекий пришел лишь на основании того, что во всех книгах и описаниях рассматриваемого времени "наряду с упоминаемыми медведем, рысью и иными животными, населявшими тогдашнюю СПб. губернию, всегда стоял лось". Подобную аргументацию нельзя признать убедительной. Hia мнении Саблинского о былом обилии лося в известной мере могло также сказаться традиционное представление о том, что в прошлом вообще всех зверей было много. Между тем, как мы видели, о лосе этого сказать нельзя. Он оставался многочисленным во второй половине XVIII в. только в немногих уездах, в частности по берегам Ладожского озера (Озерецковский, 1792), и вероятно, по границе с Финляндией. Однако и в последней поголовье лося в конце столетия сократилось, причем в такой мере, что Нордман склонен был говорить о скором его вымирании (Корреn, 1883).